Александр распахнул глаза.

– И неужели долг не гонит тебя в Гатчину?

– Думаю, я сегодня свой долг уже выполнил.

Александр расцвел – такая детская, такая открытая радость…

– Ну так пойдем скорее! – в зареве рассвета город засиял сотней красок и оттенков. Нева с шелестом переливалась в гранитных оковах. Где-то звонили колокола. – Будет ужасно, если ты свалишься от изнеможения прямо на набережной, да?

– Да.

На язык просилось привычное «ваше высочество», но Алексей его проглотил.

Глава 30. Черное сердце

Алексей не хотел ни мешать уединению влюбленных, ни отходить от Александра далеко, поэтому остался в коридоре, ведущем в покои великой княгини. Он и правда чудовищно устал – начищенный до блеска пол и высокий сводчатый потолок так и норовили поменяться местами. Сознание цеплялось за ускользающую реальность изломанными когтистыми лапами и билось в такт сердцу:

«Слушай. Слушай. Слушай».

«Нет», – понял Алексей с тревогой. Не в такт сердцу. Его сердце билось совсем в другом ритме – все быстрее и быстрее. Другой же пульс, медленный и зловещий, шел извне. Будто огромное черное сердце костяного города, затерянное под землей, сжималось и разжималось: ниже, ниже… Иссекающие город реки змеились черными венами, по которым бежала стылая болотная жижа. Надломанно гнулись суставы мостов, вспучивались сухожилия дорог, в крохотных каретах носились муравьи.

Алексей моргнул, гоня дурман, но увидел лишь, как по стенам побежали трещины: одна, другая – целая паутина. Труд сотни мохнатых лапок и щелкающих жвал. Труд годами копившегося яда и клейких нитей лжи. Трещины ширились, от них веяло могильным холодом и сырой плесенью.

«Беги», – прошептал голосок на краю разума. Но куда? Трещины были повсюду: на стенах, на растерзанном полу, на осыпающемся потолке. Сотни слепых глаз наблюдали за ним из темноты.

Александр. Он должен найти Александра.

Но коридор кружился, как стрелка сбрендившего компаса. Алексей рванулся наугад, перепрыгивая с одного обрывка пола на другой. Жадно чавкала поджидающая внизу тьма.

Вперед! Вперед! Скорее!

Впереди выросла тень – стройная человеческая фигура, облепленная паутиной и болотной трясиной. Страх перехватил горло. Рука метнулась к поясу – тень распахнула клыкастый рот:

– Сударь, извольте объяснить, что вы здесь делаете.

С треском и звоном чудовищный мираж осыпался пылью. Алексей замер посреди коридора, позабыв как дышать. Перед ним стоял Платон Зубов, любимчик императрицы, расфуфыренный, как павлин, и недовольный, как согнанная с насеста курица. Холеное лицо презрительно кривилось, глаза – два куска мутного льда.

Алексей впервые видел его вблизи, но этого ублюдка, посмевшего смеяться в лицо цесаревичу, не забыл бы и через сотню лет. С внезапным отвращением осознал:

«Да он же одних лет со мной. И любовник этой старухи?»

Алексей выпрямился, не трудясь скрывать неприязнь. Не станет он отчитываться перед этим лизоблюдом.

– Вас это разве касается?

Брови Зубова поползли вверх – с ним редко решались говорить в таком тоне.

– Меня касается все, что происходит в этом дворце, – произнес он со значением. С брезгливым любопытством оглядел Алексея с головы до ног. – Вы, должно быть, заблудились. Показать вам, где выход?

Сквозь стук крови в ушах угроза в приторном голосе Зубова звучала детским гундежом. Да у этого напыщенного остолопа кишок не хватит пытаться выпроводить его силой. К тому же с такой осиной талией Алексей переломит его через колено, как прут.

– Почему бы вам… – начал Алексей хриплым от ненависти голосом, но тут ему как горсть снега за шиворот бросили. За спиной прозвучало громкое:

– Граф Зубов! Какая неожиданная встреча! Я думал, вы так рано не встаете.

Александр.

К Алексею вернулся рассудок. О чем, черт возьми, он думал? Да разве Зубов бы снизошел до дуэли или хоть до драки? Побежал бы плакаться императрице, и Алексей бы подставил не только себя, но вообще всех.

«Что я за идиот?»

Зубов тоже потерял дар речи. Выполз неровный румянец, взгляд запрыгал.

– Да вот… Не спалось, ваше высочество.

– Не давали покоя мысли о судьбе отчизны? – посочувствовал Александр. – Я вас очень хорошо понимаю.

В его голосе не было ни капли яда, только искренняя обеспокоенность, но Зубов все равно поморщился.

– Что ж… Времена сейчас такие. А я и не знал, что вы в Петербурге, ваше высочество. Ее величество…

– Тоже не знала, – улыбка Александра стала еще слаще. – Это секрет.

«Вряд ли эта змея понимает такие слова…»

– Разве можно хранить секреты от императрицы?

– Не знаю, вы мне скажите.

Две бороздки перечеркнули лоб Зубова.

– Я…

– Я уверен, вы можете представить чувства любящего супруга, желающего улучить минутку наедине с женой. Если бы служба позволяла, я бы, конечно, и бабушку радовал визитами чаще. Но пока… – Александр шутливо поклонился. – Долг зовет. Вы, кажется, вызывались нас проводить?

Зубов только сейчас вспомнил об Алексее.

– Так этот человек с вами?

– Разумеется. С чего бы кому-то просто так прохлаждаться возле покоев моей жены?

Теперь у Зубова и шея покраснела.

– Я уверен, ваше высочество не нуждается в сопровождении. Я, к сожалению, спешу по неотложным делам.

– Ах, ну тогда не смею задерживать, – самую приторную улыбку Александр приберег напоследок. Но не успел Зубов скрыться за поворотом, улыбка сменилась гадливой гримасой.

– И что бабушка в нем находит…

«Смазливое личико и шелковый язык, что же еще?»

Алексей обернулся через плечо.

– Что он там забыл?

– А ты догадайся.

У Алексея волосы дыбом встали.

– Не хотите же вы сказать…

– Да нет же. Он просто вбил себе что-то в голову и почему-то не теряет надежды.

Алексей ошарашенно уставился на него. Да разве это многим лучше?

– Вы должны сказать ее величеству!

Александр поморщился.

– Не кричи так. Мало нам здесь скандалов? Моей бедной Лизе при дворе и так нелегко, меньше всего ей хочется раздувать эту уродливую историю. Да он и сам отвалится, когда поймет, что ловить нечего.

Алексей неверяще покачал головой.

– И вы так просто это принимаете?

Александр протяжно хмыкнул.

– «Просто»? Я бы не сказал, что хоть что-то в этих стенах – просто. – Он мечтательно улыбнулся. – Вот поэтому я люблю Гатчину. И таких людей, как ты.

Алексей клацнул зубами, обрубая уже готовое возражение. Таких, как он? Это комплимент или оскорбление?

Светлый смех рассеял его тревогу. В глазах Александра плескалось снисходительное тепло.

– Идем скорее. Карета ждет.

Глава 31. Шпага

Караульные у входа в гатчинский дворец наградили изможденного великого князя сочувственными взглядами. Алексей, уставший не меньше, таких не удостоился. Нахмурившись, он спросил:

– Цесаревич во дворце?

– Нет, господин комендант, – отчеканил караульный. – Инспектирует город.

То, что все с