— В поездке в Куйбышев?

— Ну да. Так сказать, погрузишься в среду. Надо же начинать! Если попал в нашу сферу… тут вход бесплатный, а выход на замке.

Я подумал. Кивнул:

— Согласен.

Вправду, надо врубаться в новую жизнь.

Федоров допил пиво, кратко бросил:

— Хорошо. Поговорю с Пашутиным.

И на том, разговор, по сути, кончился.

Вернувшись домой, я встретил там Вована каким-то встревоженно-озабоченным:

— Слушай! — первое, что он воскликнул, — ты слышал новости⁈

— Наша жизнь — новости каждую секунду, — усмехнулся я.

— Ну, будет тебе! — поморщился он. — Я серьезно.

— Тогда поясни.

Володька откашлялся.

— Говорят… Рыбин сбежал.

Тут и я чуть не сел от неожиданности.

— Подожди. Как так — сбежал⁈

— Да вот так. Исчез куда-то.

Ничего себе. Как слухи расползаются! Да еще так перекошенно. Прячь тут шило в мешке…

Я сделал вид, что ничего не знаю:

— Постой. Чушь какая-то. От кого ты слышал?

Он чуть замялся:

— Да от Зинаиды нашей.

— Ну-у! — я аж присвистнул. — Нашел источник информации.

— Да не скажи, — слегка огрызнулся он. — Она как антенна, ловит волны. Прямо талант такой.

Я постарался отмахнуться, но неважные предчувствия усилились. Если уж слухи поплыли по городку, пусть даже ложные — значит, жди вскоре слухов совсем невероятных. Значит, на самом деле, вопрос надо решать как можно скорей.

От Володьки-то я кое-как отболтался, а вот душевная смута никуда не делась. Мало того, что я вовсе не был уверен в результативности этой поездки в Куйбышев — ну что найдет эта жертва табурета?.. Будем зря таскаться по кварталам, только и всего. Так вот, мало этого, я представления не имел, как нам выйти на резидента.

Да есть ли он вообще?..

Нет, по здравому-то смыслу должен быть. Как-то информацию Рыбин должен был передавать! Средства связи исключаются, здесь все под контролем. Единственный способ — личная встреча. Разумеется, известно, что он мотался в Куйбышев регулярно, но где там искать его контакты!..

В таких внутренних монологах прошел остаток выходных. Правду говоря, я ни на шаг не продвинулся к ответам на вопросы. А в понедельник утром, когда мы с Володькой лишь поднялись на крыльцо первого корпуса, нас уже там перехватил Мартынюк:

— Парни, привет! Скворцов, тебя вдруг Пашутин в свое распоряжение забирает на сегодня. Что случилось?

— Понятия не имею, Геннадий Кириллович, — сказал я как можно равнодушнее, но с оттенком легкого недоумения.

И Вовка на меня воззрился с тем же чувством:

— А правда, что такое? — задал и он не слишком умный вопрос.

— Володя, — я усмехнулся, — я ведь уже ответил. — Ничего дополнить не могу.

Оба они взглянули на меня так, что ясно — не слишком поверили. Однако, допытываться не стали. И я устремился в кабинет Пашутина, где прежде мне бывать не доводилось. Виделись с ним в разных местах, но только не здесь.

Встретил он меня приветливо, но озабоченно:

— Здорово, проходи! Познакомился, значит, с коллегами в новом качестве? С Фроловым да Федоровым?

— Да.

— Хорошо, — бросил он бегло. — Стало быть, в курсе основных наших дел.

— Да, — повторил я. — Борис Борисович, я поступаю в ваше постоянное распоряжение?

— Сегодня да, — ответил он. — А вообще…

Хотел что-то казать, но пресекся. Оборвал сам себя:

— Ладно! Короче, ты хотел погрузиться в рутину нашей работы?

У меня хватило ума не пожать плечами. Хотел я, не хотел — не имело значения. Массив спецслужб втянул меня в зону притяжения, как планета — метеорит, и теперь я, конечно, хочу. Другого не дано.

— Мне ребята сказали, — сдержанно ответил я.

Он усмехнулся:

— Значит, в курсе. Да, едем в область. Можно сказать, следственный эксперимент. На двух машинах…

Объясняя мне суть, он успевал отслеживать мою реакцию и, видимо, уловил скепсис в отношении мероприятия.

— Понимаю, — сказал он. — Сам не сильно в восторге. Но хоть какой-то шанс… Все, короче, едем!

Он, задержанный и пара сопровождающих погрузились в белую «Волгу», а в «Жигулях-копейке» — вот сюрприз! — оказались Волчков в штатском, некий незнакомый мне парень. И сюда же определили меня.

— Здравствуйте, товарищ прапорщик! Или… как вас называть? Вы, похоже, не очень прапорщик?

— Неважно, — усмехнулся тот. — Как меня по батюшке, не забыл?

— Василий Сергеевич.

— Вот так и зови.

И мы помчались. Выехали не через центральный выезд, а один из второстепенных, чтобы не привлекать внимания. От Сызрани до Куйбышева не близко, почти двести километров. «Волга» шла первой, мы следом.

Разговор с Волчковым, успевавшим и управлять машиной и беседовать, оказался внезапно интересным. Третий наш спутник всю дорогу молчал, как статуя с острова Пасхи, зато «прапорщик» посвящал меня в тонкости профессии, и это вправду было очень любопытно, узнавать в, казалось бы, настолько знакомых вещах то, о чем прежде и не задумывался… Вот уж точно, спецслужбы — это рентген общества, должны замечать и видеть то, чего никто другой не видит.

Так и доехали. В Куйбышеве попетляли по улицам, приехали в новостроечный район — стандартная планировка, пяти- и девятиэтажки, просторные дворы, зелень. Притерлись, наконец, к бордюру.

Волчков зловеще покачал готовой:

— Не нравится мне эта затея…

И меня не отпускало все то же мутное предчувствие. Усилилось оно при взгляде на Бубнова. Конечно, выглядел он вообще не ахти — мятый, плохо побритый, но дело не в этом. Взгляд! Застывший какой-то, безнадежный. Как будто не человек уже, а покойник, вставший из гроба.

— Ну? — спросил Пашутин.

— Вон, — вяло кивнул тот на ближнюю девятиэтажку. — Вот этот дом…

— Точно?

Тот вновь кивнул.

— И квартиру помнишь?

— Расположение-то да… А этаж то ли седьмой, то ли восьмой. Но узнаю.

— Ну, пошли. Скворцов! Идем тоже.

В доме Пашутин отправил задержанного и двух сопровождающих на лифте, а мы с ним пошли пешком. Подъезд овеял нас запахами кухни, стирки и тому подобным.

— Смотри, — вполголоса сказал он мне. — Все запоминай. Набирайся опыта.

Я кивнул. Настроение не улучшалось. Какая-то тяжесть на душе.

Поднялись на седьмой этаж. Трое уже стояли здесь.

— Ну, — велел шеф, — показывай!

— Вот, — Бубнов вяло ткнул пальцем в одну из квартир, — вот тут. Но не здесь. Восьмой этаж, значит.

—