— И орден, — жалобно пискнул в углу стола Борька.

— Будет тебе орден! — рассмеялся динамик голосом Власика. — И орден, и санаторий, и курорт с массажным салоном.

— О! — только и смог вымолвить младший боец, партизан и отважный солдат, бывший тракторист колхоза.

За столом царило веселье. Никто не ушел спать до утра. На 30-е января было намечено взятие Рейхстага.

А еще…

А еще мне предстояло двадцать восьмого января вступить в контакт с модуляцией.

И вот как это произойдет…

Глава 20

1945 год. Январь.

Новая Швабия. Караван в Антарктиде.

Лени Рифеншталь оказалась вполне уютной соседкой по каюте. В отсеке подлодки они шли сейчас в подводном режиме к берегам Антарктиды, пересекая Индийский океан. Выйдя из Аденского залива под прикрытием надводного конвоя из четырех миноносцев и крейсера, караван субмарин взял курс на шестидесятую параллель, с остановкой в порту Мадагаскара. Скорцени не стал упоминать трагическую новость о гибели Ханны Райч. Если сам Гиммлер не счел нужным рассказать ей, то и Скорцени следовало воздержаться. Прибудет на место — сама все узнает. Так или иначе, прежде всего, необходимо было доставить секретный груз на один из безлюдных островов, а потом уже заботиться о соседке. Смежные крохотные каюты позволяли тайным пассажирам общаться за ужином. Ни он, ни она, не посещали кают-компании офицеров подлодки. Всего субмарин в последнем «Караване фюрера» было шесть. Каждая несла в себе необходимые запасы и оборудование для Новой Швабии. Конвой из крейсера и миноносцев остался у Мадагаскара. Двенадцать дней шли то в надводном, то в подводном режиме, скрываясь от английских линкоров. Когда в перископ стали видны первые паковые льды континента, Лени пожелала выйти на верхнюю палубу.

— Здесь уже нет опасений, подняться на поверхность, — поддержал ее оберштурмбаннфюрер, обращаясь к корветтен-капитану. — Вы позволите подышать морозным воздухом?

— Прошу вас, — разрешил капитан субмарины. — Мы пересекли подконтрольную союзникам границу вод, так что можете смело любоваться пингвинами.

Лодка всплыла. Обращаясь к капитану и поддерживая просьбу Лени Рифеншталь, Скорцени имел двоякую цель. Здесь, в этих координатах, в условленной точке, должен находиться тот островок, где когда-то они с капитаном встали на ремонт субмарины после атаки английского линкора. Капитан был тем же и знал о плане Скорцени.

— В этой точке координат моя подлодка отстанет от общего каравана. Все предусмотрено Гиммлером. Экипажам остальных субмарин дана команда не дожидаться нас, а идти полным ходом к подводным причалам Новой Швабии. Вы ведь тоже утверждали этот план вместе с Гиммлером?

— Яволь, — ответил Скорцени, когда оба, склонившись над картой в каюте капитана, приводили план в действие. — Пять субмарин уйдут к побережью, а мы с вами задержимся вот у этого острова, — ткнул он пальцем в карту. — Матросы помогут перевезти ящики, мешки и контейнеры в условленное место. Там и закопают. Экипаж надежный? Не проронят ни слова?

— Так точно! Каждому мичману, офицеру и членам команды выплачено наперед трехгодичное жалование. Так что это в их интересах, держать язык за зубами. — Корветтен-капитан замялся слегка. — Меня смущает лишь одно обстоятельство. Точнее, два, герр Скорцени.

— Валяйте. Какие?

— Присутствие этой известной актрисы и режиссера.

— Ну, тут нет беспокойства, дорогой Шмидт. Она тоже умеет держать язык за зубами. Во всяком случае, у меня создалось такое впечатление. Мы уже познакомились достаточно близко, чтобы я смог распознать ее стиль характера.

— Будет молчать?

— Еще как будет! — улыбнулся тайный агент. — Она уже получила от меня долю сохраненных золотых запасов Гиммлера. Как, впрочем, и вы.

— Да. Яволь. Спасибо рейхсфюреру. Но я не о ее молчании.

— Это второй вопрос вашей озабоченности?

— Так точно. Я о том, что слишком много женского пола я уже перевез караванами в Антарктиду. Вам не показалось это странным?

— Я предпочитаю не влезать в дела и поступки рейхсфюрера. Сколько женского пола вы перевезли караванами на ледяной континент?

— Ну, если судить по развернутым планам освоения Новой Швабии и заселения Нового Берлина, то… — Шмидт порылся в блокноте, полистал, нашел распечатку, — где-то порядком полутора тысяч.

— Я предполагал эту цифру. Мне известно количество обитателей Новой Швабии. В эти полторы тысячи кто входит?

— В основном узницы концлагерей для разнообразных работ. Дальше, по списку, идет штат обслуги всех комплексов Базы-211. Список согласован и Гиммлером и комендантом Новой Швабии, бароном фон Риттеном.

— Продолжайте.

— Далее по списку зачислены надзирательницы женских бараков. Это я еще не считаю замороженных в саркофагах юных фройляйн. Ну, вы знаете — для зарождения новых поколений генетического фонда арийской нации. Следом к Базе-211 причислены женщины биологи, врачи, техники по теплицам и вольерам для животных. Повара, парикмахеры, помощницы в лабораториях — хотя, сказать по чести, на кой-черт они заброшены на край света? С такими обязанностями мог бы справляться и мужской контингент.

— Но вас занимает другое?

— Так точно.

— А именно?

Шмидт лукаво подмигнул:

— Меня занимает — хотя, видит бог, не мое это дело — что я перевез в Антарктиду и таких особ, которые там, в Новой Швабии, ну, совершенно ни к черту не нужны.

— Вы о ком?

— Супруга герр Кролля. Вы ее сами сопровождали в прошлом караване.

— Вы о Еве? Фрау Кролль?

— И о ней в том числе. Помимо всего женского контингента Базы-211, там, в подземельях Нового Берлина без всякого полезного толку живут две супруги — барона фон Риттена и его заместителя, полковника Штрауса.

Скорцени сразу вспомнил поступившую Гиммлеру шифровку, что полковник Штраус бесследно исчез во льдах вместе с Ханной Райч и водителем фюрера, Эрихом. Но пока промолчал, ожидая дальнейших откровений капитана подлодки.

— И вам не дает покоя присутствие этих женщин во льдах континента?

— Ну, скажем, не то, что покоя. Нет. Просто любопытно. Ханну Райч ведь я тоже перевозил с ее экспедицией.

О гибели легендарной летчицы Скорцени тоже пока умолчал.

— А теперь вот, всем известная режиссер и