– Полезны быть можете, поэтому и здесь. А обращаться лучше соответственно званию. Адмирал, знаете ли, везде и при всех обстоятельствах адмирал, – чиновник вернулся за стол и сел в свое кресло.

Он постучал пальцем левой руки по папке, в которую ранее убрал бумаги и продолжил тем же спокойным и даже скучным голосом.

– Горячесть попридержите, не к чему она вам. Через горячесть свою и в отставку вышли только лейтенантом, а не тем, кем могли бы, и в столице уже успели пробрести влиятельных недругов.

Всем своим видом я показал адмиралу, что решительно не понимаю, на что он намекает.

– Фамилия Шуйский вам ни о чем не напоминает? А то, знаете ли… – Бахметьев оборвал себя на полуслове и вновь постучал пальцем по папке.

Я вновь почувствовал ярость, но сказать было нечего.

– Мы с утра вам семафорим прямо в окна квартиры!

Вспомнив вспышки света, виденные утром, я понял, что меня смущало. Через сплошь закрытое тучами небо не могли пробиться лучи, способные обернуться «солнечными зайчиками». Огорчила собственная невнимательность. «Судьбу не обманешь, господин доктор» – подумал я.

– Господин Адмирал, прошу учесть, и это наверняка есть в моем досье, – я жестом указал на папку, – что я не владею семафорной азбукой, мне и в голову не могло прийти, что для передачи сообщения может быть избран столь оригинальный способ.

– Не будем обращать внимание на мелочи, милостивый государь, я прошу вас дать мне слово дворянина, что все услышанное вами далее будет сохранено в строжайшей тайне. Поймите, эта просьба не просто моя прихоть. Речь идет о престиже России, – стремясь подчеркнуть значимость сказанного, Адмирал поднял вверх указательный палец.

«Однако двусмысленное высказывание вышло у Раифа Фанузовича» – подумал я. – «Делать нечего, во что-то этот хитрец меня впутывает, но отказаться нельзя».

– Господин Адмирал, я даю слово сохранить в тайне все сказанное вами.

Хозяин кабинета с видимым облегчением вздохнул и откинулся на спинку кресла. Его реакция меня приободрила, и я решил торговаться.

– Только я не умею убивать людей и воровать секреты. Более того, мне, как дворянину, претит сам факт существования шпионажа.

Лицо расслабившегося было Бахметьева приобрело лиловый оттенок. Он вскочил на ноги и, сдерживая себя изо всех сил, сипло зашептал.

– Не перегните палку, господин Любарский! Без вас есть, кому добывать секреты и защищать Империю! Вы нам нужны в качестве врача! Пока еще у вас есть лицензия, но не перегибайте палку!

– Господин Адмирал, я приношу извинения за некоторую неточность своих фраз. Я – простой врач и не знаю тонкостей дворцового этикета. Ни в коей мере я не хотел вас обидеть ни словом, ни намеком, – принялся я расшаркиваться, видя, сколь сильно завелся чиновник, – но при чем здесь лицензия?

Бахметьев развязал папку, достал из нее стопку документов и, подобно крупье, принялся выкладывать их передо мной.

– Раз, – приказ ректора об увольнении вас из университета, – на стол упал первый лист бумаги с синей круглой печатью.

По моей спине потек ручеек пота. «Приказ ректора об увольнении из университета, куда я еще только мечтаю устроиться на работу! Какими же возможностями обладает этот человек?» – спросил я себя.

– Два, – решение об отзыве вашей врачебной лицензии, – на стол лег второй лист.

«Безграничными возможностями», – ответил я себе и почувствовал, что ручеек на спине превратился в Ниагарский водопад.

Бахметьев сверлил меня тяжелым взглядом, но счет не продолжал. В руках адмирала оставалось еще несколько документов.

– Почему именно я? – В моем вопросе звучало вселенское отчаяние.

Бахметьев молчал. Он сложил листы обратно в папку и зашнуровал ее. Сел. Его лицо постепенно приобрело нормальный цвет.

– Возьмите сигару. Я знаю, вы любите кубинские.

Я взял сигару. Мы закурили. От окна тянуло сквозняком, я чувствовал это промокшей ранее спиной. Обязательно продует и заболею.

VI

– В одной небольшой, но очень богатой Третьей стране катастрофа. Их поля подвергаются нападениям какой-то нечисти. Последовательно уничтожены урожаи пшеницы, гороха, земляники, яблок и буквально вчера – винограда! Страна на грани разорения. Люди голодают, назревает государственный переворот. Правительство Третьей страны за помощью обратилось к Мировому Сообществу.

Для спасения ситуации Североамериканские штаты предлагают взять у них кредит, как водится, под большие проценты и при условии отказа от развития сельского хозяйства. Как понимаете, это предложение сродни Троянскому коню. Третья страна – крупнейший производитель продовольствия. Европейские гранды также не остались в стороне. Германия мечтает под предлогом охраны стратегических объектов ввести ограниченный контингент псов-рыцарей. Англия что-то готовит в пику немецким планам, но к несчастью, что именно – неизвестно. Испания взвинтила цены на вино. Ватикан готов молиться за пострадавших в обмен на строительство церквей. Датчане вообще считают, что надо заморозить ситуацию и планируют организовать поставки гренландского льда. А выкрутасы Арабского халифата, чьим протекторатом является Третья страна!? Да что там говорить!

В общем, правительство Третьей страны объявило тендер на поставку вооружений. Точнее, они планируют закупить только одну пушку, но чудовищную по мощи. Для России очень важно получить этот заказ. Речь идет не только о колоссальных деньгах, но и о прорыве на рынок вооружений многих стран, вплоть до Тридесятого государства.

Я вспомнил услышанные утром новости. Так вот что обсуждали Император и посланник Третьей страны! Дело, по всей видимости, на контроле у САМОГО! Да, отказаться мне бы не позволили. Но почему я? Речь идет об оружии и экономике, при чем здесь врач?

– Помимо России, в тендере участвуют Франция и Китай. Не буду посвящать вас в секретные подробности, скажу только, что испытание состоится через неделю.

Как через неделю? Для того, чтобы изготовить суперпушку, нужно много месяцев. Значит(,) ситуация развивается уже длительное время и нервы у всех на пределе. Но зачем нужен врач?

Последнюю мысль я невольно проговорил вслух. Бахметьев сделал вид, что не услышал этого.

– Французы участвуют в соревновании заочно, их шансы невелики. Мы и китайцы сойдемся лицом к лицу здесь, в Петербурге, в присутствии наблюдателей заказчика. Проделана огромная, тяжелейшая работа, господин Любарский – тяжелейшая! И вдруг все может пойти насмарку! Председатель комиссии по проведению тендера, кавалер Людмил Ибрагимович заболел…

– Чем заболел? – проявил я профессиональный интерес.

– Мы не знаем этого, господин Любарский. Мы не знаем даже – случайность это или происки конкурентов. Мы ничего не знаем и это причина того, что вы здесь.

Я испытал смешанные чувства. С одной стороны, меня пригласили как врача, и это радовало, с другой – почему же я? Терять мне, похоже, было нечего, и я решился на прямой вопрос.

– Ваше высокопревосходительство, господин Адмирал, для выполнения задания