— А на кой мне половина отряда? Восемьдесят ливров за половину слишком накладно.

— Это верно. Но ты уж поверь, я потери восполняю быстро, на место выбывших другие придут.

— Не подходит, — резко отказался я. — Со своими условиями иди к англичанам, только, думаю, они тоже их не примут.

— Ну так поторгуемся давай.

— Мои условия: четыре денье на человека с моей кормёжкой и крышей. Договор с каждым по отдельности сроком на год, выплаты раз в три месяца.

— Четыре денье? Шутишь?

— Я похож на шута? Я Пёс Господень, защитник братьев-проповедников и карающий меч святой инквизиции! Не нравятся условия? Проваливай! Мне на пустую болтовню время тратить не интересно.

Гасконец уткнул кулаки в бока и снова посмотрел на Чучельника. Тот стоял в стороне возле изгороди и, в отличие от арбалетчиков противника, свою машинку зарядил, оставалось только спуск надавить. Расстояние аховое, шагов двадцать, промахнуться трудно, и кто станет первой целью, ясно без слов. Это гасконец просчитал мгновенно и вряд ли обрадовался.

— Ладно, — качнулся он на пятках, — не сошлись в цене, бывает. Поищем счастья в другом месте.

Он махнул рукой и строй гасконцев, перестраиваясь по ходу в колонну, двинулся в обход нас по обочине. Я позавидовал слаженности: команды и перестроения они выполняли чётко и без оглядок, зная куда ступать и когда.

Подошёл Рене.

— Зря вы так жёстко, господин, с этим гасконцем. Это Ла Випе̒р — гадюка, в Пикардии и в Нормандии его хорошо знают. Раньше у него под началом было семь сотен бойцов, однако при Монтаржи он потерял всю свою роту, осталось всего полсотни…

— Хруст, ты постоянно меня стращаешь. То Сеникуром своим, теперь этим Ла Випером. У тебя в жилах кровь или моча?

— Кровь, господин. Только я хочу, чтоб вы знали, что с Ла Випером нужно быть осторожным. Он очень подлый.

— Спасибо, запомню.

Про Ла Випера я тоже слышал. Не помню, где и от кого, возможно, это отголоски воспоминаний моего предшественника. Я уже настолько сросся с ним, что не отделял его память от своей и, честно говоря, это тяжело, когда в голове смешиваются знания различных эпох, в корне отличающиеся друг от друга. Возникает кавардак, и не понимаешь, чему верить, где правда замещается вымыслом и наоборот. На занятиях по астрономии в Парижском университете на полном серьёзе утверждали, что Земля неподвижна, покоится на великой бездне, окружена водой, укрыта твердью, а все планеты, и солнце в том числе, движутся вокруг неё, и я хотел верить в это. Но в то же время я знал, что Земля круглая, вращается вокруг своей оси и солнца, а не покоится, как в сказках, на трёх черепахах. Так же и с Ла Випером. Рассказы о сражениях на полях Столетней войны были частой темой в разговорах не только в университете, но и среди друзей и домашних. Битва при Монтаржи это не битва, а осада англичанами небольшой крепости в центральной части Франции. Англичане дважды пытались взять её. Первый раз летом 1427 года они крепко получили по зубам от Дюнуа, вторая попытка увенчалась успехом, что позволило английскому главнокомандующему Джону Тальботу приступить к осаде Орлеана. Случилось это примерно полгода назад, видимо тогда Ла Випер и потерял свой отряд, и теперь пытался восстановить его.

Что ж, пускай восстанавливает, только где-нибудь подальше от наших мест, в Лотарингии или в Бургундии, а ещё лучше пусть валит обратно в свою Гасконь, нам здесь и без него проблем хватает.

Глава 17

Люди продолжали приходить. В основном это были крестьяне и городская беднота. Шли по одному по двое, однажды заявилась толпа в двенадцать человек. Цель каждого кандидата была понятна: зима, голод, а здесь кормёжка, да ещё денег обещают. Кто-то, услышав, что договор заключают на год, разворачивался и уходил, других разворачивал я сам. Проверял на умение держать оружие, на выносливость, на стойкость. Предпочтение отдавал тем, кому уже доводилось принимать участие в боевых действиях. Эти вполне представляли, что их может ждать, и, к сожалению, таковых были единицы. Основная масса понятия не имела ни об оружии, ни тем более о войне, поэтому отбирал только крепких, настойчивых, кто действительно решил пойти по дороге профессионального воина.

Съездил в Вокулёр, купил у оружейника семь арбалетов с деревянными дугами по полтора ливра за штуку, и заказал ещё столько же. Думал купить павезы, но в Вокулёре таких не делали, посоветовали съездить в Нанси или в Верден. Та же история с кольчугами, местные кузнецы их не вязали, максимум, что смогли предложить — приклепать железные пластины к стёганкам. Но это полная хрень, годная для дешёвых блокбастеров, и увеличивающая стоимость стёганки в два раза. Сами стёганки обошлись мне по девять су, да и то мне сделали скидку, потому что я заказал сразу тридцать штук.

Деньги утекали сквозь пальцы. Господи, кто бы знал, что содержание даже небольшого отряда будет обходиться в кругленькую сумму. К концу февраля у меня было пятьдесят два человека считая меня, Щенка, Сельму и Чучельника. Только на питание и фураж брат Стефан тратил один ливр в день. Ливр! Келарь обзавёлся целым хозяйством: четыре мула, повозка, собственные покои на втором этаже. В город ездил исключительно в сопровождении трёх рекрутов, а обедал в трактире на площади. Интересно, по какой статье он списывал расходы на такие обеды? Лицо у него было довольное, он ходил напевая, а на мои хмурые взгляды отвечал приветливой улыбкой.

С середины марта я начал ожидать возвращения отца Томмазо. Озвученные им три месяца подходили к концу, отряд был набран, на оснащение и прочие расходы ушло две сотни ливров. Снег сошёл, потеплело, дороги развезло, земля под ногами разъезжалась. Но тренировочный процесс смена времён года не остановила. Бойцы по-прежнему сходились в загоне стенка на стенку и дубасили друг друга палками.

Арбалетчики тренировались отдельно под началом Чучельника. Он был всё так же неразговорчив, и потому не понятно, как ему удавалось донести до рекрутов своё учение, тем не менее у них получалось неплохо. Я иногда следил за ними. Чучельник устанавливал мишени на