Избиение продолжалось примерно два часа, пока примерно треть османских войск не скрылась за оборонительной линией. Надо сказать, что некоторые части противника проявили просто чудеса стойкости. Скорее всего, янычары и полки нового строя, обученные французами. Именно они позволили остаткам армии Моралы Хасан-паши спастись.

Героизма или стойкость? А может, фанатизм? Как по мне — глупость. Не нужно красиво умирать. Если даже ситуация безвыходная, то попытайся перед этим уничтожить как можно больше сил врага. Этих же орлов просто принялись уничтожать, вовремя подогнав мобильную артиллерию. Впрочем, плевать. Хороший турок — мёртвый турок.

— Епифан? — зову слугу, кладя трубу на столик, — Что с обедом? Чем сегодня порадуешь царя-батюшку?

Слуга тут же засуетился, пообещав мне тушёную баранину с жареной картошкой. Благо в желудок у меня работает нормально. Хоть могу себе позволить есть и пить что хочу.

Касательно сражения, то оно вернётся в прежнее русло. Мы продолжим методично бомбардировать вражеские позиции. Как уберём с поля мусор и похороним своих воинов, на расстояние прямого выстрела подтянется крупнокалиберная полевая артиллерия. Времени у нас хватает, припасов тоже. На переговоры с султаном я не пойду. Скажу больше, Скоморох и несколько наёмных отрядов получили задание уничтожить всех потомков Османа мужского пола. Мне не нужен лидер, под чьими знамёнами начнут собираться разрозненные силы некогда могучей империи. Нельзя совершать ошибки великого Тимура, мерзкий род должен исчезнуть. Для мотивации охотников за головами я предложил хорошие суммы в золоте. Думаю, на некогда известной фамилии, веками наводящей ужас на соседей можно поставить крест. Как символично звучит! Ха-ха!

* * *

— А он часом, не скорбен умом? — спрашиваю Дунина.

Светящийся как золотой динар поляк отрицательно замахал головой.

Радость Ивана понятна. Его люди умудрились поймать, попытавшегося сбежать султана. Десяток отрядов предусмотрительного командующего ВВ, переправились на восточный берег Мраморного моря, организовав несколько засад. И главная дичь оказалась в наших сетях. Османы перехитрили сами себя. Перепугавшись русского флота, практически занявшего бухту Золотой рог, властная группировка решила переправить султана в Анатолию.

Визирь и его соратники прекрасно понимают, что без такого символа дальнейшее сопротивление становится бесполезным. Солдатам нужно знамя, которым и является шестнадцатилетний Ибрагим. У османских бонз тоже нет выхода, в случае плена им обещана посадка на кол. Ребята решили бежать чуть позже, сначала обеспечив сохранение символа сопротивления. Вроде и план был хорош, но вмешалась случайность. Остатки басурманского флота вышли в море и попытались навязать бой русской эскадре. Венецианцы пока закупорили Дарданеллы и встали у острова Мармара.

После самоубийственной атаки в сторону восточного берега двинулись десятки мелких судов с беженцами. Среди них и оказался Ибрагим Ахмедович Османов. Гы! Вот его и принял один из отрядов наших спецназовцев.

Юноша произвёл странное впечатление. Я понимаю, что он впервые выбрался из дворца, и испугался. Но он действительно похож на психа. Бледный, с нездоровым блеском в глазах, периодически чего-то шепчет. Может, свою роль сыграли гены его сумасшедшего деда и тёзки? Того Ибрагима прозвали «Дели», то есть Безумный.

— Кроме титула, от этого молодого человека есть какая-то польза?

Генералы и глава военной разведки, решившие посмотреть на диво под названием султан, замотали головами. Оно и понятно. Ибрагим ценен исключительно как символ. Власти у него нет, как и денег. В какие-то важные детали его тоже не посвящали.

Перевожу взгляд с трясущегося парня на горящие предместья Константинополя. Позавчера моя армия прорвала оборонительную линию, выбила из неё неприятеля и принялась очищать от него пригород. Басурмане сражались отчаянно, но их попросту расстреливали из пушек и выкуривали из домов при помощи ракет с зажигательной смесью. Вот и сейчас в сторону плотной застройки полетел новый пылающий подарок. Главное, чтобы артиллеристы мне Константинополь не сожгли.

Думаю, через три дня мы приблизимся к стене Феодосия II. Её, как и другие древние строения, трогать нельзя. Надо сохранить их для потомков. Это предместья, где жила беднота, можно сжечь. Всё равно потом сносить. Сегодня же повторю приказ, чтобы войска при штурме самого города вели себя аккуратнее.

— Истома, избавь султана от его бесполезной жизни. Потом закопайте его в общей могиле с остальными мёртвыми османа… — вдруг меня прерывает хрип.

— Хррр…

Всё-таки Дивов психопат. Зачем резать горло Ибрагиму? Вернее, на фига это делать в расположении моей ставки? Нельзя было отвезти его ко рву, где закапывают мёртвых осман. Брезгливо смотрю на ещё дёргающееся тело последнего законного правителя Порты. А может, адъютант прав? Генералы, вельможи, а также венецианский и генуэзский послы видели казнь. Значит, не будет различных кривотолков и самозванцев. Нужно срочно объявить, что султан мёртв, а лучше насадить голову на кол, и выставить перед защитниками города. Поднимем им боевой дух. Пусть знают, что их всех ждёт. Гы!

Глава 17

Интересно, а после захвата Константинополя османами, он выглядел так же? Просто я ещё не видел воочию взятый штурмом столь большой город. Даже по меркам XXI века семьсот тысяч — это немало. Именно столько здесь проживало людей до прихода русской освободительной армии. Теперь едва наберётся тысяч триста. Половина которых — пленные османы, а остальные местные христиане. Кстати, часть православных, в основном славяне и немного греков, создали отряды, ударив в тыл магометанам. Остальные предпочли отсидеться в церквях и укреплённых районах, в первую очередь Фонаре.

Хотел сказать, что еду по оживающему городу, но это неправда. На третий день после взятия Константинополя только начали очищать улицы от баррикад и трупов. Некоторые дома ещё дымятся, хотя пожары давно потушены. Вместе с запахом начавших разлагаться тел, это создаёт непередаваемый аромат. Вчера город вообще затянуло многочисленными дымами, благо сегодня помог ветерок и небо очистилось. А ещё здесь оглушающее тихо. Основная масса войск вернулась в расположение лагеря. Большая часть конницы, несколько полков пехоты и мобильная артиллерия вообще переброшена через пролив. Косагов посчитал, что надо развивать успех и добивать деморализованного противника. Поэтому в мегаполисе слышны только переговоры похоронных и трофейных команд, переклички ВВшников, занявших основные перекрёстки, продолжающие зачищать подозрительные дома, ещё лошади