Так, неспешно, воздух наполнился жужжанием стрекоз, в большом количестве объявившихся в саду. На изумрудном газоне, возле деревьев возникли столы, предлагая желающим вкусить плодов земных, а посреди прудов забили фонтаны различных вин. Признанное чудо – обратить воду в вино. Устроители бала продемонстрировали чудо не меньшее: вино из фонтанов, едва достигнув водной глади, оборачивалось влагой небесной. Иначе, как смогли бы остаться живы знаменитые японские карпы, во множестве водящиеся в прудах? Публика расселась за столами и принялась бражничать. Оркестр играл народные, немецкие песни. Краснощекие, крепко сбитые официантки разносили пиво и баварские колбаски. Дамы пили пиво из кружек маленьких, элегантных. Мужчины надели шляпы с небольшими перьями. Они галдели и наслаждались свежайшим, специально сваренным пивом из больших литровых кружек. В отличие от них, дамы отдавали предпочтение пиво темных сортов, а то и вовсе – вину.

Вскоре начались веселые конкурсы и танцы. Среди танцующих я заметил Вареньку. Она, одетая в платье с корсетом, подчеркнувшим ее грудь, удивительно гармонировала с этим праздником. Варенька звонко смеялась, задорно подпрыгивала в танце, и смело пила из маленьких кружечек пиво.

Я стоял в стороне. Наблюдал всеобщее веселье и напоминал себе лорда Байрона или, по крайней мере, поэта Лермонтова.

Незаметно воздух становился все холоднее. Вскоре, пугая самого себя, пошел первый снег. Бал подошел к концу. Публика, обмениваясь впечатлениями, потянулась к выходу из сада.

Я брел, волоча по снегу ноги, и вдруг увидел ее. От одного вида ее тонкого пальтишка мне стало зябко.

Настя сидела с книгой в руках на боковой аллее. Там, где практически не бывает праздношатающихся посетителей и можно побыть в тишине и одиночестве. Она только что окончила чтение, и все еще переживала за героиню романа. Глаза ее были закрыты, а на щеке виднелся мокрый след от сбежавшей слезы.

– Настя, вот и окончился бал, – обратился я к ней.

Настя открыла глаза. Она узнала меня, я сразу это понял! Но она молчала, и я продолжил.

– Гости расходятся…

– Вы пришли, чтобы выгнать меня из сада?

Мне стало обидно. Я сел рядом с ней на скамейку. Что ей сказать? Что можно сказать теперь, когда бал окончен и публика расходится по домам. Я не знал, что сказать.

– Отчего же вы молчите? – спросила она. – Я ведь даже не знаю, как Вас называть – Александром Стефановичем или… – она продолжила после короткой паузы. – Сашей.

– Если это возможно, я предпочел бы, чтобы вы называли меня Сашей.

– Хорошо… Саша, извините меня за то, что я вас дураком назвала.

– А я и есть – дурак…

Мы сидели и разговаривали, как два хорошо знакомых человека, которым нет нужды притворяться или стремиться произвести благоприятное впечатление. Мне было удивительно легко и спокойно. Шел снег.

– Можно, я вам напишу? – спросил я.

– Хорошо, – сказал она.

К нам подошел служащий и сказал, что сад уже закрывается. Я проводил Настю до экипажа. Она застеснялась своих родственников, поэтому мы расстались, не простившись. Я еще долго стоял на улице и смотрел вслед ее экипажу. Было прохладное летнее утро, но я не замечал окружающее. Мне было безразлично, что за сезон на Земле. Какой именно сейчас день, месяц и год.

VI

Возле парадной меня поджидал Жуковский. Я поздоровался.

– И тебе того же! Доктор, ты часом не из Юсуповского сада возвращаешься?

– А что? – меланхолично переспросил я.

– Мужики бают, графиня Шуйская заявление в полицию подала, мол, один субчик из хулиганских побуждений напал на ее сыночка. И угрожал своими действиями его драгоценной жизни. Смекаешь? На Балу дело было. Начальник приказал землю носом рыть!

Я оторопело молчал.

– Не боись, доктор! Русские своих не бросают! – Жуковский хлопнул меня по плечу. – Я тут с вашим басурманом Ильдаркой лопоухим беседу провел. Ты не переживай, он в случае чего даст показания, что гражданин Любарский всю ночь не выходил из дому. Скажет, играл Любарский с Фомой в шахматы, на уши! – капитан заржал.

И как он все знает? – подумал я.

– А билет? Да, есть билет, но на бал не ходил! – понизив голос, с нажимом приказал Жуковский. – Ну, бывай здоров, побегу я – дела!

Дома я первым делом сварил себе крепкий кофе. Закурил сигару и принялся размышлять о прошедшей ночи. Мотивы, которыми я руководствовался вчера вечером, сейчас казались мне полной ерундой. Поиск влиятельных покровителей, вхождение в светский круг! Эти идеи вызывали у меня отвращение. Только честный кропотливый труд на пользу пациентов, а не ради собственной корысти украшает настоящего врача. Все остальное – чушь! А что денег не достает, так это ничего! Скромнее нужно быть. Интеллигентные люди в России всегда жили небогато. Так было, так есть и так будет.

Единственная ради кого стоило идти – это Настя. Я принялся вспоминать подробности нашего знакомства, наш разговор на скамейке. Расхрабрился и разрешил себе думать, что, возможно, она также неравнодушна ко мне. Надо обязательно написать ей письмо. Интеллигентный человек, тем более врач, просто обязан поблагодарить девушку за время, что она потратила на него. Я подумал, что выпью еще одну чашку кофе и незамедлительно сяду за написания этого письма! Обязательно, выпью кофе и начну.

Я так и не решился написать письмо Анастасии Нарышкиной, и увиделись мы лишь однажды, много времени спустя.

История восьмая. Тендер

I

День не задался с самого утра. Бывают такие дни. Ночью снилась всякая ерунда, будто бы кто-то огромный и страшный меня преследует! Всю ночь я пытался убежать от иллюзорного врага и проснулся невыспавшимся. Конечно, мне, как дипломированному толкователю сновидений, не составило большого труда понять истинный, позитивный смысл ночного образа, но осадок остался.

За окном было пасмурно, хотя, к счастью, дождя не было. Низкие свинцовые тучи застлали небо. Их стремительное движение указывало на сильный ветер. От одного вида унылого осеннего пейзажа за окном мне стало зябко. Укутавшись в теплый халат, я занялся обычными утренними делами, и это отвлекло меня от грустных мыслей.

Через час после пробуждения за завтраком на пол упал бутерброд. Обычно по утрам я не ем бутерброды, но сегодня так захотелось съесть кусок черного хлеба с вологодским сливочным! И вот результат – бутерброд упал маслом вверх…

Я огорчился. Это не очень хорошая ситуация, когда нарушаются базовые законы мира. Бутерброду положено поступать с точностью до наоборот.

Несколько лет назад я читал в журнале «Обозрение важных для человечества научных открытий», что известная группа механиков из