А кто Фиделю мешает в отместку во время очередного пребывания в СССР что‑нибудь якобы случайно ляпнуть при одной из наших больших шишек – про молодых да ранних из Советского Союза, которых лучше бы не стоило выпускать куда‑то в приличные страны за рубеж?

Так ведь после такого точно же и не выпустят меня больше никуда. Это же Русь‑матушка. А на Руси традиционно мнение иностранца гораздо более значимо, чем мнение своих собственных умных людей. Так что, чтобы потрафить Фиделю – меня вообще больше никуда не выпустят…

Кстати говоря, надо Вере Ганиной эту ситуацию всю описать, и с ней посоветоваться. Она вроде бы не из болтливых и очень хорошо ко мне настроена. Должна подсказать, как будет правильнее поступить.

Всё же в этой газетной епархии я не полностью ориентируюсь. Статьи хорошие клепать могу, одну за другой. А вот все эти советские нынешние газетные ритуалы…

Правда, это уже явно нетелефонный разговор будет. Ясненько. Значит, ставлю здесь двоечку: тоже надо в ближайшее время к Ганиной попасть, этот вопрос с ней перетереть. Но – да, не по телефону, только при личной встрече.

Так, предприятия мои, где я куратором являюсь, – блин, тоже высший приоритет. Три недели прошло. Мало ли что там такое могло случилось, что мне необходимо срочно корректировать или Сатчана с Захаровым об этом уведомлять.

По идее, их в идеале вообще стоило бы как минимум обзвонить перед встречей с Захаровым. Но это абсолютно нереалистично, и если в субботу с Захаровым уговорюсь встретиться, и даже если и в понедельник в обед. В понедельник с утра на одно‑два предприятия, может, сразу и дозвонюсь. Но чтобы до всех смог дозвониться и полные какие‑то предварительные отчёты получил – нереалистично. Люди там все занятые.

Ну ладно, попытаться‑то что-то собрать перед встречей с Захаровым, если на понедельник с ним договоримся о встрече, я могу. Тем более он обычно в обед со мной всегда встречается в сквере около горкома. А уж до кого получится дозвониться – жизнь покажет.

Хотелось бы, конечно, чтобы если Захаров какой‑то вопрос задаст по моей работе куратора, сразу и отчитаться, что уже начал работу по этому направлению сразу после приезда. Что ему, несомненно, понравится. Но тут уже как получится…

Так, значит, у нас тоже тут единички – по одной на каждое предприятие выставляются.

Надо бы с кем‑то из друзей из нашей группы пообщаться, узнать, какие новости в университете за эти три недели появились – и по поводу учёбы, и в Комитете по миру в том же самом.

Ну, слава богу, с этим полегче. У меня же Костя Брагин под боком. По телефону его утром набрать? Нет, пожалуй, может обидеться, что три недели отсутствовал, а потом по телефону его вызваниваю, живя с ним в одном доме. Надо к нему лично ножками забежать с утра.

Отца надо набрать, поговорить с ним, узнать, как у него там дела. Но нет, сразу я всё это не успею сделать. Ставим троечку.

Так и ведь детдом же ещё… О детях забывать нельзя. К счастью, время ещё есть – даже до Нового года. Надо только по ним тоже уточнить у Брагина во время встречи – удалось ли там уже собрать что‑то помимо денег? Алина Величко же обещала там какие‑то подарки для них раздобыть. Ну да, а я книжки собирался отвезти – в багажник упаковав. Вот надо тоже отсортировать будет перед этим.

Ну, вроде бы с самыми главными делами после приезда определился. Взял другой листок бумаги и аккуратно переписал всё, что с единичками, всё, что с двоечками и так далее. Вот теперь полностью понятно, когда и чем мне заниматься – приоритеты расставлены. Все, теперь можно и спать ложиться!

***

Подскочив в девять утра, пошел, проверил – жена и дети спят себе сладко. Тут же набрал рабочий телефон помощника Захарова. Тот снял трубку, и когда я представился, тут же меня на Захарова переключил. Тот явно обрадовался, что я приехал, договорились в час дня в сквере встретиться около горкома. Так, с этим хорошо…

Телефон вдруг зазвонил.

– Паша, привет, – как обычно, скороговоркой сказала Вера Ганина. – Тебя срочно Ландер наш ищет. Велел тебя к нему как можно скорее привести. Лучше бы сразу в понедельник с утра. Надеюсь, там у тебя всё хорошо будет. Но кто его знает после всех этих твоих проблем с Кубой.

– Подожди. Так ты что, знаешь? – удивился я.

– Шутишь, что ли? – неподдельно удивилась Вера. – Тут несколько дней вообще всё вокруг тебя только и вертелось. Ландер поначалу очень сильно на тебя злился по поводу этого интервью. Ему же из МИДа позвонили, когда узнали.

– Ну ладно, ему позвонили, а ты‑то тут причём?

– Так я ж с тобой, Паша, по указанию Ландера с самого начала и работаю. Ясно, что меня тут же к этому вопросу привлекли. К нам потом и кубинский посол тоже приезжал. Вроде бы Ландер, когда его провожал, довольным выглядел. Но кто его знает, о чём они там договорились по поводу тебя.

– О, спасибо, – сказал я. – Это очень полезная информация. Кажется, у меня есть уже определённые соображения по поводу того, о чём они могли договориться во время этой встречи. Так что не тревожься особо, думаю, что все эти вопросы мы с ним без проблем разрулим. Зря ты вообще переживаешь, всё хорошо будет, я тебя уверяю.

– Ну ладно, – несколько удивлённо отреагировала Вера. – Так, а что Ландеру‑то передать? Когда ты к нему придёшь?

– Слушай, скажи, что я несколько задержусь. Мне в Кремль надо по основной работе в понедельник. Много времени там проведу. Так ему и передай, если будет спрашивать, что я со всем уважением, но Кремль есть Кремль. У них есть свои приоритеты в отношении определения моего рабочего времени. Но обязательно постараюсь заехать.

Положив трубку, выругался. Вот же, чёрт подери, ещё и к Ландеру бежать со всех ног мне не хватало! Чувствую, долго мне ещё эта Куба икаться будет. Всё из‑за неё обо мне вспоминают, когда надо и когда не надо.

Глава 14

Святославль, возле дома Комарцевых