Так, в несомненных приоритетах у меня, конечно же, встреча с Захаровым.

Человек ко мне очень хорошо отнёсся: отпустил на три недели в ноябре на Кубу без всяких обид. Ну, хотя, правда, я тоже сделал всё для того, чтобы так оно и случилось. Целую кипу ему различных предложений сделал незадолго перед отъездом, которые он, насколько я его знаю, сможет на деле применить, чтобы о своей карьере позаботиться.

Захаров всё же тот человек, который явно ценит умных сотрудников. В этом плане мне с ним повезло, потому что много я встречал в ходе своей предыдущей жизни людей на высоких должностях, для которых демонстрация ума подчинённым рассматривалась как прямой вызов им. Мол, кто тут такой умный нашёлся – умнее шефа?

А Захаров – прекрасный руководитель. Он даже радуется, когда кто‑то из подчинённых умнее его оказывается. Для него главное – какая польза от того или иного предложения сотрудника может быть им получена…

Ещё бы он, правда, не выпячивал меня перед другими членами нашей группировки – вообще было бы хорошо. Так‑то у нас люди в целом неплохие подобрались, но зависть она разъедает и самые лучшие сердца…

А потом до меня дошла одна очень простая мысль: а почему бы мне с самим Захаровым по этому поводу откровенно не поговорить? Человек он абсолютно договороспособный…

«Вот правильно. Надо попросить его, чтобы он меня поменьше выпячивал на наших заседаниях на «Полёте». Думаю, он к такой просьбе совершенно нормально отнесётся, если правильно её подать», – подумал я.

Тут у нас, конечно же, циферка номер один – с Захаровым нужно встретиться как можно быстрее.

Самый худший вариант – если он сам мне позвонит, потеряв терпение. Посмотрит свой календарь, увидит, что я давно уже приехать должен был, а ему не перезваниваю. Вот это уже может стать серьёзным поводом для обиды. Мне такого не надо. Так что в субботу сразу с утра и надо набирать его помощника. Часов в девять. Мало ли окажется на работе, с руководителями такого ранга это часто бывает. Домашнего его у меня нет, так что если нет его на работе, то уже в понедельник утром набирать буду…

Дальше – ЗИЛ с Варданяном. Что‑то, я так понимаю, у него срочное ко мне было, как я понял во время той нашей встречи перед Кубой. А на ЗИЛе не только мне деньги платят, но там и тесть мой работает.

Так что мне с ними отношения портить ни в коем случае нельзя. То, что меня уволят, если вдруг их расстрою, – это ерунда. Главное, что могут припомнить и про Загита, взятого по моей рекомендации, и ему начать проблемы создавать.

И вообще нечего обижать людей без очень веской причины... Взял на себя по комсомольской линии обязательства на ЗИЛе, значит, нужно и дальше держать марку и достойно там работать. Не так уж и часто они меня, слава богу, дёргают.

Тут у меня уже цифра два прописана. Значит, этому делу нужно посвятить внимание сразу же после Захарова.

Так, дальше – радио. Ну, к счастью, эти сами меня найдут, позвонят, небось, уже скоро. Надо мне только заранее, чтобы врасплох не застали, идей каких‑нибудь передач новых придумать. Здесь ставим цифру три.

Очередной доклад Межуеву готов. Не зря я пахал в две смены перед отъездом. Но ставлю, конечно, единичку, потому что, хотя доклад готов, но обязательно его нужно в условленное время доставить в Верховный Совет и сдать.

Была, конечно, у меня идея его отдать вместе с другими докладами, которые я сдал заранее, на время своей поездки на Кубу. Но, по зрелому размышлению, перед отъездом я от неё отказался.

Одно дело, когда я в официальном отпуске нахожусь и поэтому заранее приношу все эти доклады. А другое дело, когда из него уже вышел, а на работу не пришел, отдав доклад заранее…

Прекрасный повод будет для того же Пархомова слухи начать распускать, что я и во время отпуска отсутствую, и после него меня не доискаться. Мол, даже не счёл нужным по приезду прийти на рабочее место.

Так что нет. Сам принесу. Заодно все увидят, что я из отпуска вышел и в трудовую деятельность тут же активно включился.

Что у нас дальше? МГУ.

А в МГУ мне надо срочно к Эмме Эдуардовне подойти. Там же у нас и конференция с немцами по линии Витьки Макарова. Та самая, я думаю, которую отец его подогнал, чтоб помочь сыну автобиографию украсить.

А ведь есть еще кое-что гораздо поближе по срокам, как я помню, – это конференция с японцами… Куда меня Эмма Эдуардовна, ни много ни мало, аж в состав оргкомитета включила. Жутко почётно.

Так что я должен обязательно по всем этим вопросам с ней переговорить.

Ну и презент с солнечной Кубы занести – манго весом в килограмм, которое никаким боком в ноябре в Москве не добыть. Ну, может быть, разве что, если ты член Политбюро – для тебя это тогда не проблема.

Думаю, у них‑то со снабжением всё в полном порядке. И побаловать их витаминами даже в осенне‑зимнее время снабженцы не забывают.

Далее у меня – газета «Труд».

Ну, тут хватит одного звонка Вере Ганиной, чтобы она знала, что я приехал и все у меня в порядке. Заодно, может быть, подскажет какую‑нибудь актуальную тему, по которой захочет статью увидеть в декабре.

Ну и по «Труду» у меня есть чертовски важный вопрос: что же мне делать с этой беседой с Фиделем и Раулем Кастро? Стоит ли из неё делать какую‑то статью?

Или это будет, как говорил Маугли у Киплинга, то же самое, что дёргать тигра за усы? Не разозлится ли тот же самый Громыко, если ему эту статью в «Труде» услужливо принесут его ближние? Чтобы показать, что, вон, мальчишка совсем оборзел: не только руки выкручивая при помощи Фиделя, добился у вас разрешения на то, чтобы делать всё, что захочет на Кубе, без уведомления МИДа. Но и статью эту всё же по Фиделю сделал. И вот как теперь воспринимать его заверения, что это была обычная беседа, а не интервью корреспондента «Труда»?

А с другой стороны, не обидится ли, в свою очередь, Фидель Кастро, если ему доложат, что я уже обратно в СССР вернулся, а никакой статьи по итогам нашей беседы в «Труде» не вышло?

Вот же, блин, какая чертовски неудобная ситуация сложилась. Опубликуешь – можешь Громыко