* * *

Поместье помещика Сокольцева

— Дорого, — вздохнул Алексей Иванович, когда прочитал письмо Романа Винокурова. — А с другой стороны… — с болью в глазах посмотрел он на свое отражение в зеркале.

Зеркало послушно показало ему давно привычную картину: скособоченного на левую сторону мужчину. Правое плечо поднято, левая рука чуть ли не до колена достает, если просто вниз ее опустить. Да и лицо будто тоже перекосило, хотя стоит принять более вертикальное положение, и станет понятно — что ничего подобного нет. Просто из-за боли в спине мужчина почти никогда не улыбался. Что поделать — пять лет назад он неудачно упал с лошади, да так, что перекосило Алексея Ивановича, будто игрушку какую нерадивый ребенок поломал. А ему хотелось остаться в памяти потомков высоким статным дворянином, каким он был до того случая. Фотография тут не поможет — лишь художник. И он должен быть очень хорошим, абы кто с такой задачей не справится. Вот и заинтересовался Алексей Иванович тем талантом, что Софье Александровне семейный портрет создал. На нем хорошо было видно, что художник постарался подчеркнуть красоту женщины, смазав недостатки ее полной фигуры так, что даже не сразу и отмечаешь это. Да и Владимира Михайловича мастер изобразил великолепно. Те морщины, что видны на картине, создавали образ не мужчины преклонного возраста, которого скоро стариком можно назвать, а умудренного опытом человека. Сурового, но справедливого.

— Ладно, — решился Сокольцев. — Матвей! — крикнул он вестового.

— Здесь, барин, — прибежал через минуту мужик, который до этого принес письмо.

— Снова отправишься к Винокуровым. Раз уж Роман Сергеевич на этой неделе готов приняться за работу, то не будем откладывать. Вот и посмотрим — какой он мастер.

Глава 15

5–6 июля 1859 года

Пелагея расстроенно стирала вещи своего господина. Рядом тем же самым занималась Евдокия. Только на ней был уход за одеждой старших господ.

— Ты чего такая смурная? — какой бы холодной не казалась женщина, но она искренне переживала за девушку.

И гоняла ту не из вредности, а чтобы помочь — чем больше Евдокия с нее требовать будет, тем меньше она перед барином оплошностей совершит. Вот ей самой науку палкой прививали, так что Евдокия искренне считала, что очень мягко обходится с молодой девицей.

— Господин утром на меня даже не смотрел. Наоборот — зажмурился, лишь бы не видеть. Противна я ему, — всхлипнула девушка.

— Это с чего ты взяла? — удивленно повернулась к ней женщина.

— Так, а с чего бы иначе он жмурился? Терпит меня по доброте своей душевной, наверное, жалеет уже, что согласился тогда в слуги взять.

— Ты сырость тут не разводи! — прикрикнула на девку Евдокия. — Лучше сюда глянь, — ткнула она пальцем в панталоны.

— Ну и что? Сметаной случайно капнул, и что с того? — не поняла девушка.

Евдокия лишь снисходительно на нее посмотрела.

— Это где ты видела, чтобы господа в нижнем белье пищу принимали? Али я чего-то не знаю, и он тебя попросил ему в комнату еды принести?

Пелагея растерянно вновь посмотрела на пятно. И впрямь, как он умудрился то?

— Не сметана то, — сжалилась на ней женщина, — а последствия того, что ты перед ним красой своей трясешь. Молодой господин о тебе заботится, чтобы ты замуж вышла, честь девичью сохранив, а с ней — и семью. А ты его изводишь телесами своими.

Только сейчас до Пелагеи дошло, что именно за пятно перед ней. На лице девушки выступил густой румянец.

— Да когда мне замуж-то? — тут же перевела она тему. — Да и кто возьмет?

— Возьмут, ты девка красная, — уверенно завила Евдокия. — Если сама отворот поворот давать не будешь.

— А семью господин как мне сохранит? — не поняла девушка.

— Так как замуж выйдешь, уж не сомневайся — найдутся кумушки, что шептать по углам будут, что мужу твоему ты досталась порченая. А мужики — те еще ревнивцы. Поначалу-то могут уши отворачивать от сплетен таких, но капля камень точит. И вот ужо он начинает попрекать — дескать и впрямь порченая, а может и не рада ты была, когда замуж за него выходила. А там и руку начнет на тебя поднимать. Но ежели в первую ночь ты ему чистой достанешься, то все те слова для него будут — что с гуся вода. Только посмеиваться будет, да на ус мотать, кто супротив вас зло таит. Смекаешь?

Пелагея молча кивнула. С такой стороны она на поведение господина не смотрела.

— Или ты хочешь попробовать молодого барина охомутать? — с подозрением посмотрела на нее Евдокия. — Если так — то забудь! Не ровня ты ему. А как жена у него появится, так и вовсе тебя со свету сживет, коли прознает, что ты в полюбовницах у него ходишь. Поняла?

— Да, — прошептала Пелагея.

А внутри у нее все разрывалось от боли. Ведь и правда — нравился ей Роман. С каждым днем все больше. И та ночь в Царицыне… она для девушки словно переломной стала. Прошел весь стыд, что барин ее может голой увидеть. Наоборот, захотелось показать ему себя. Чтобы смотрел восхищенно. Чтобы наброситься пожелал. Овладел. А тут…

Горько вздохнув, она продолжила работу. Не видать ей господина, как собственных ушей. И надо с этим смириться.

* * *

Вскочив на коня, я задумался — в какую деревню податься сначала? Пока конь перебирал ногами, выдвигаясь на дорогу, я пытался оценить свой маршрут — из-за того, что мы находились почти в середине собственных владений, сделать какой-то круг не получится. Придется в одну сторону выехать, до земель князя Белова, а потом обратно возвращаться и в другую ехать — к территории графа Свечина. Да еще не понятно, сколько работников потребуется для создания игрушек. Все упирается в две вещи — сколько материала для поделок и в какой срок мы будем получать, и сколько потом готовых игрушек и иных изделий сможем продать.

Тут мой взгляд зацепился за подворья крестьян, что находились через дорогу от имения.

— Вот с Еремея и начнем, — тут же решил я, слегка пришпорив коня.

— Что-то случилось, барин? — не на шутку всполошился старик, когда я во второй раз за день к нему пришел. — С косилкой вашей? Али с Иваном?

— Случилось, но не то, —