— А-а… ну то ладно, — успокоено кивнул папа и ушел в кабинет.

Когда старосты вернулись, то увидели меня одного, из-за чего сильно напряглись. Видимо решили, будто я обиделся на их высказывания — вон, Ерофей больше всех напрягся. Но вскоре расслабились, услышав про мастериц.

— Может не только бабы то могут, а кто из детей или даже мужики рукастые, — объяснял я им. — Ежели все получится, будем мастерскую по выпуску игрушек делать. Те, кто станет этим заниматься, дополнительную деньгу получать будут. А сами игрушки на продажу пойдут. Может, своим детям купите, да и на рынок дубовский отвезем. На ярмарке можно будет их выставить. Все ли понятно?

— Все поняли, барин, — донеслась до меня разноголосица стариков.

— Тогда ступайте.

* * *

— Добрый хозяин растет у барина, — первым начал делиться впечатлениями Ерофей, когда все пятеро старост отошли от поместья, и их нельзя было подслушать.

— Чего подлизываешься? — хмуро буркнул Демид. — Али думаешь, кто из нас доносить на тебя будет? Али надеешься, что будут и твои льстивые речи передадут?

— Да я не о том, — нахмурился мужик. — Видели, как он почитай из мусора деньги делать хочет?

— С нас их и требует, — мрачно продолжал Демид.

— Так ежели те дрова добрые? И при том — дешевле обычных отдает! А игрушки из опилок? Ежели выйдет — чем плохо-то?

— Рассыпаться будут, помяни мое слово, — продолжал нагнетать Демид.

— Ты чего такой смурной? — спросил его Варлам, самый старший из старост по возрасту.

— Ай, — махнул рукой раздраженно Демид.

— Боишься лиственницы лишиться? — проявил свою осведомленность Еремей. — Из дровяных бревен, что ты там строишь-то?

— Ничего, — огрызнулся Демид.

— Не строишь, но получаешь, — не сдавался староста деревни Винокурово, названной так в честь их помещика.

Тут и остальные старики с интересом уставились на мрачного Демида. Под взглядом окружающих, он не выдержал и сознался.

— Скипидар я из нее гоню. Его у меня один купец проезжий дюже хорошо скупает. А на что по-вашему мы кобылу для приплода взять смогли? До того то у нас лишь мерины были. Все кобылы у барина в стойле, да и что толку? Каждый жеребенок тогда его получается, нам ничего не даст.

— Ну так скупай тогда лиственницу и далее, кто тебе мешает? — не понял причины недовольства Акинфей.

— А ежели барин прознает про тот мой промысел? — как на дурака посмотрел на него Демид. — Сейчас-то отбрехаться можно — дрова просто это и все. А потом? Еще заставит какую подать с этого ему платить.

— Нет такого закона, — замотал головой Акинфей. — С чего ему требовать-то с тебя тогда?

— А то вы господ не знаете, — огрызнулся старик. — Им лишь бы мошну свою набить, да за наш счет. Вон — из мусора уже деньги делают, и плевать, будут те опилки добро гореть, али нет. И им-то убытка никакого, сплошь достаток! «Добрый хозяин растет», — передразнил он Ерофея, — как бы этот хозяин все соки из нас не выжал, почище Сергей Лексаныча. Раз уж в таком возрасте придумал из ничего деньгу зашибать. Да на нашем горбу-то…

На том разговор меж ним как-то сам собой и затух. Мрачный настрой Демида передался и другим, и говорить о чем-то враз расхотелось. Кто одобрял новинку, молчали, чтобы еще больше не выслушать от желчного старика. А кто был солидарен с ним — оставили свое мнение при себе. Иногда молчание — не просто золото, а сохраненная жизнь. Мало ли кто выслужиться захочет и донесет до барина, что про него и младшего господина говорили промеж собой. Беды тогда не избежать, каким бы добрым не считался Сергей Александрович.

* * *

После ухода старост на какое-то время все разошлись по своим комнатам. Мне было откровенно скучно. Я даже поймал себя на мысли, что все мои придумки, рисование, даже занятие спортом — это попытка хоть чем-то себя занять в условиях дикого недостатка информации, к которой я привык в прошлой жизни. Там мой мозг обрабатывал и фильтровал кучу данных, большинство из которых мне было и подавно не нужно — реклама, шоу на тв и в интернете, посты в соцсетях — информации было столько, что мозг находился в перманентном напряжении, а я этого даже не замечал. Зато сейчас стресс после попадания в непривычную обстановку прошел, обработка реалий нового мира мозгом была произведена, и теперь я ощущал физический дискомфорт от того, что мне нечем заняться. Книгу почитать что ли? Так те, что имеются, мне не особо интересны. Да и непривычная грамматика все еще периодически режет глаз. Порисовать? Хотел ведь вчера сделать наброски игрушек — всяких лисичек, волчат да медвежат. Но на завершение работы над картами отвлекся. А сейчас что-то пока не особо и тянет снова взяться за кисть. А может карты те опробовать?

Вот только когда я обошел родителей с таким предложением, те отказались. Отец хотел просто в кабинете посидеть. Купил в Дубовке какую-то литературу, и сейчас собирался читать. Мама с Людой разбирали романс — как ударение правильно ставить, да какие ноты используются. И обеим это было гораздо интереснее, чем перекинуться в картишки. Близнецов позвать? Они хоть и малые, всего по шесть лет, но должны в принципе освоить того же дурака. Вот только Иван с Игорем на заднем дворе в ножичек играли под присмотром Корнея — втыкали в землю маленький, под их руку, нож «отвоевывая» друг у друга территорию. Тут и сноровку тренируют, и логику — как лучше воткнуть нож, чтобы побольше себе хапнуть. Какие уж тут карты.

В итоге, не найдя себе напарников по игре, я плюнул и решил сходить на речку — покупаться. Так-то уже начало июля, вода должна была прогреться, тем более на улице обычно жара стоит. Плавать я умел и любил. Грех не воспользоваться такой возможностью. Еще один плюс в пользу этой идеи было то, что теперь у меня имелись плавки. Когда мы из Царицына возвращались, тетушка передала мне мой заказ, что я сделал Маргарите Игоревне. Все лучше, чем в широких панталонах нырять или вообще голышом.

Больше не раздумывая, я взял сменные плавки, полотенце, свои шлепки, да и двинул не берег. Вот только не одному мне пришла в голову такая отличная идея. У крестьян сегодня был выходной и большинство детей и юношей с девушками тоже пошли покупаться. Берег был не то чтобы забит, но народу хватало. И возникал вопрос — не возникнут ли у