— Ты сам сказать не можешь? — Кацман с укоризной посмотрел на него.

— Да могу… да законы эти новые, об оружии, мать их, — опер начал загибать пальцы, — УК новый. Вообще, это светит на статью?

— Эх, ну смотри, какая очередь. На неделю минимум.

Криминалист наклонился и выдвинул ящик стола. Внутри лежали ножи, от небольших китайских выкидух и складничков до здоровенного тесака с ручкой, перемотанной изолентой. Ещё была граната с открученным запалом, сам запал, что валялся рядом, и два пистолета. Один похож на ПМ, но надпись гласила, что это ИЖ-79, и ТТ с биркой. Вот он-то и нужен.

— Этот не только проверить, — Кацман ткнул в тэтэшник, — этот ещё отстреливать надо, завтра причём. Торопят наши опера, вообще сегодня вечером хотели. А я его даже в руках ещё не крутил, некогда всё.

— А кто такой смелый, что тебя торопит? — спросил Седов.

— Филипёнок и Гантимур, повязали кого-то с ним, палку хотят срубить по-быстрому.

Филиппов и Гантимуров, значит. Одного недавно чуть не вытурили из органов, подбрасывал улики, другой был под следствием за взятку. Седов не поддерживал с ними знакомство, потому что точно знал, что у этих двоих рыльце в пуху. Хватало и нормальных ментов, с кем можно было выпить после работы, а от этих стоило держаться подальше.

Вот этот ТТ и интересен. Вообще, по правилам полагалось хранить пистолет в оружейке при дежурной части, криминалист мог брать его только для экспертизы и обязан был возвращать, когда уходит, даже если идёт на обед. По факту — ствол мог спокойно себе лежать в ящике ствола, никому до этого не было дела.

Но воровать его никто не собирался, наоборот — Коршунов хотел использовать его в каких-то схемах.

— Ну ты чё, Миша? — произнёс Седов. — Не надо мне бумажек, пусть наш криминалист их пишет. Просто скажи — светит что с этим или нет? Если да — понесу, чтобы наш салага проверял, если нет — выброшу куда-нибудь. ДетЯм отдам, пусть в войнушку играют.

— Ладно, по старой дружбе. Только детЯм не давай, — криминалист строго посмотрел на него. — Ещё чего не хватало, детЯм пушки давать.

Сначала работа, потом — коньяк, принцип у Кацмана такой. Он сел за стол, включил настольную лампу, открыл затвор самопала и пристально посмотрел внутрь.

Седов же украдкой взял пачку «Балканки» криминалиста и вынул оттуда все сигареты, кроме одной.

— Ну, технически, — произнёс Кацман и на ощупь взял последнюю, — стрелять можно, если ударник поменять. Но я тебе как эксперт скажу — я эту гадость отстреливать не буду, потому что этот ствол тонкий от двенадцатого калибра лопнет, и без глаз ещё останешься. Руки-то у изготовителя явно не из плеч растут.

— Ладно, чего-нибудь придумаю, но… — Седов показал на коньяк. — Тут ещё один вопрос есть.

— Справку всё-таки сделать? — криминалист покачал головой.

— Да не надо сейчас, давай завтра. Тащи лучше стаканы, хватит работать, ночь на дворе.

— Да чё таскать, у меня…

Кацман поднялся, оглядел шкаф, но стакана нигде не было.

— Опять опера стащили, ё-моё, — он покрутил головой. — Ворюги-халявщики. Ещё и сигареты кончились, — Кацман потряс пустую пачку. — Ща, за сигаретками сбегаю, и стакан отберу у уродов. Вот это точно Филипок взял, он тут крутился вечером. Вечно сигареты тащит! Проверь ТТ да проверь ТТ! Тьфу на него, гада такого! Я тебя закрою здесь? — Кацман покрутил ключами на пальце. — А то начальство ругается, если тут посторонние сидят. Вдруг кто придёт?

Спросил с таким видом, будто боялся, что опер сбежит с бутылкой.

— Да без базара, как молодёжь говорит, — Седов усмехнулся.

Криминалист так в своём халате и побежал, захлопнул дверь, ключ провернулся в скважине. Вообще не парится над безопасностью, но он Седова знает давно. Опер поцокал языком, неодобряя сам себя, но достал из ящика ТТ и положил на стол тряпочку с детальками, которые взял с собой.

Номера есть, что на раме пистолета, что на затворе, они вписаны в протокол. Но поменять бы не вышло, тот учебный ствол был уже порядком потёртый, а этот как новенький, видно, что после изготовления так и лежал в масле. Но что внутри — никто не скажет, не разбирая оружие.

Он нажал на кнопочку рядом с рукояткой, магазин выпал, Седов по одному вытащил патроны и заменил на холостые. Этим же магазином сдвинул пружину затворной задержки сбоку, вытащил её и снял сам затвор вместе со стволом. Ствол снял, заменил на тот, что притащил с собой — просверлённый.

Ударно-спусковой механизм вытащил целиком, вставил свой. И финальный штрих — заменить боёк на укороченный, чтобы не вышло разбить капсюль. По лбу бежал пот, руки перепачканы в масле, но опер продолжал.

Закончил и собрал всё на место. Оружие теперь к стрельбе непригодно. Если бы ещё ствол был намертво приделан к затвору, чтобы не было возможности его быстро снять, то Кацман вообще бы назвал его охолощённым макетом.

Хотя, возможно, признает таким, бывали такие случаи, но в любом случае за орудие убийства это оружие не сойдёт. Седов убрал пистолет на место, помыл руки от масла в холодной воде, затем взял ножик из кучи других и порезал подсохший лимон на листе бумаги.

Вскоре за дверью раздался топот, в замке загрохотал ключ, красный Кацман влетел внутрь, держа в руке два стакана.

— Ты же резал не тем ножом с красной ручкой? — спросил он, остановившись.

— Нет, китайским этим, — Седов показал на него.

— Ух-х, — криминалист вытер лоб. — А то на красном — расчленёнка висит, ножик маленький, а режет как скальпель.

— Что за расчленёнка?

— Да бомжа какого-то разобрали вечером, — Кацман махнул рукой. — Жмурика видел, он будто под пилораму упал. Или к мяснику на стол попал. Фотки глянь, если интересно. Но лучше не смотри, скажи спасибо, что не на твоей земле. Поэтому и выдернули меня в ночь, главк с ума сходит из-за этого. Ну, — он показал на коньяк, — вздрогнем?

Он поморщился, когда выпил, затем взял самопал.

— Значит,