В руке опер держал чёрный пакет с бутылкой коньяка и лимоном, там же лежал изъятый давным-давно самопал под патроны двенадцатого калибра, замотанный в газету «Бекетовский криминал». Это повод подойти к криминалисту. На газете виден заголовок: «Найдено золото серийного убийцы-ювелира».

В кармане у Седова лежали несколько деталей от пистолета ТТ и магазин с патронами, но без пороха, учебные и уже помутневшие от старости, с пробитым капсюлем.

Учебный пистолет лежал у него в гараже с незапамятных времён, остался от отца. Поменять бы его целиком, но в протоколе, само собой, указаны номера изъятого ствола, так что не выйдет.

Поэтому пришлось его разобрать. Об этом никто не говорил, но Седов это сделал, он понимал, что если бы ему не доверяли, то на это дело поставили бы другого. Но раз доверяют, значит, требуется, чтобы всё вышло в лучшем виде. Коршунов хоть и молодой, но в людях разбирается и знает, к кому обратиться. Вот Седов и обдумал, как сделать всё в лучшем виде.

За патроны тоже может быть срок, учитывая, что арестован сам Коршун, который когда-то был пехотинцем в атамановской группировке, где его прочили в бригадиры. Так что скидки на суде ему не будет. Многое зависит от того, что скажет он сам, но младший брат Лёхи Коршунова в этом плане опытный, наученный, что без адвоката говорить нельзя вообще ничего. Ну а прессовать такого сложно.

— Ëпрст, — тихо пробормотал Седов. — Куда я лезу…

Но ответ у него был — из этого дела торчали уши подставы. Протокол он видел, понятых знал, как работали некоторые его коллеги — представлял прекрасно. То, что они рубят «палки» и каким образом, он знал отлично.

Так что ствол изъят, пальчиков на нём хоть и нет, но оружие передано на экспертизу, а те понятые уже участвовали в таких случаях и за пузырь что хочешь подпишут. Ствол — мокрый, но пока это ещё не доказано, ведь баллистической экспертизы не было. Но уже утром об этом будет известно всем.

Даже изломанный пистолет будет признан оружием, если его легко восстановить, ведь в статье УК РФ ещё и указано «оборот основных частей оружия». Но братва, бывало, отмазывалась и от таких случаев. И здесь, коль к делу не подключён РУБОП, тоже может получиться. Да и Уголовный кодекс действовал всего полтора года, все в нём ещё путались, адвокаты этим пользовались охотно. Сам же Седов знал старый УК РСФСР наизусть, но когда сверялся с новым, то постоянно подглядывал в записи.

Ну и человеческий фактор никуда не делся, а о нём опер Седов знал не понаслышке.

Значит, просто сломать оружие недостаточно. Если там легко заменить ствол, ударник или повреждённый магазин, то неисправным оно признано не будет, и за ношение такого положена статья, как за полностью боевое. Даже если получится доказать, что стреляли из другого оружия, то за ствол всё равно дадут срок, пусть и меньше.

Но Лёха Коршунов знал, к кому обратиться, раз сразу попросил Седова помочь. Работа должна быть комплексной, не только с уликой, но и с деталями преступления.

Сам майор понимал, что хотел Коршунов на самом деле. Первым делом — не дать повесить на его брата убийство, с которым что-то сделать будет сложно, поэтому нужно убрать самые твёрдые улики.

Ношение огнестрела, особенно неисправного — не такая жёсткая статья, здесь уже появляется пространство для манёвра, да и расследует такое дело милиция, а не прокуратура. Если не смогут подтянуть Коршуна под убитого коммерсанта, то дальше будет проще, появится возможность как-то повлиять и на тех, кто подкинул оружие, и на тех, кто стрелял в коммерсанта, и на тех, кого заставили давать показания. Да и тех, кто стрелял, этот манёвр запутает.

Значит, надо действовать. С этими мыслями Седов вошёл в здание, поздоровался в дежурке со всеми и поднялся на третий этаж. Криминалисту Железнодорожного РОВД повезло, он единственный в городе, у кого была полноценная лаборатория, а не заставленный старой пыльной мебелью закуток, как бывало у остальных криминалистов. Даже раковина была, чтобы помыть руки.

Пожилой щуплый мужик с зализанными волосами сидел в засалившемся белом халате и писал с дымящейся сигаретой во рту, перед ним возвышалась горка справок. Стол чистый, но из-за обилия бумаг казалось, что на нём беспорядок. Ящик стола приоткрыт, внутри что-то лежало.

— Миша, здорово! — сразу окрикнул его Седов.

— Артём Сергеич, — у криминалиста Кацмана был густой баритон и чёткая дикция, как у ведущего новостей.

Кацман поднялся и оправил халат, потом вытер правую руку о полы одежды.

— Какими судьбами? Никак перевёлся сюда?

— Да иду мимо, смотрю — работаешь до сих пор, ёклмн, — Седов усмехнулся. — Дай думаю — зайду.

— Я тебя всегда рад видеть, дорогой товарищ, — Кацман хитро посмотрел на него. — Но ты ко мне без повода не придёшь, да же?

Криминалист повернулся к своим бумагам, а опер заметил стоящий на шкафу гранёный стакан и переставил его за микроскоп, чтобы Кацман его не увидел.

— Вот ты морда, — Седов поставил на стол пакет. — Не без повода, конечно, но повод — крепкая ведомственная взаимопомощь. Ты же старый аксакал, Миша, а у нас — пацаны работают, нихрена не знают, ничё не умеют. Подскажи по старой дружбе, а я вот — смотри!

Он поставил на стол бутылку коньяка.

— Меня ещё отец учил, — Кацман уставился на неё. — Миша, говорил он, не надо быть самым умным и самым полезным, никогда не доводи ситуацию до того, чтобы стать незаменимым. В колхозе больше всех работала лошадь, но председателем она так и не стала. Вот и ты будешь пахать, как лошадь. А я вот его не послушался, вот ко мне со всего города и идут в любое время дня и ночи. Но в такие моменты, — он взял бутылку коньяка и постучал по ней ногтем, — я бываю рад, что полезен. Ну и что у тебя?

— Да смотри, изъяли тут, — Седов достал из пакета самопал. — У нас парнишка работает, но он ноет — экспертизу надо, да в главк отправлять, так, мол, не скажу. А вот ты посмотри своим намётанным взглядом, подскажи — эта байда может стрелять или нет?

Самопал этот —