— С чего бы вам смотреть новый корабль? Да ещё и посреди ночи⁈

— Мы потеряли семьи в войне с Испанией.

Профессор, скорее, хмыкнул, а потом сказал:

— Что-то вы забываете о том, что монахи должны оставить всё мирское.

— Мы виноваты, — ответил я, — И готовы понести наказание…

Мужчина только махнул рукой:

— В конце концов, мне без разницы, ходили ли вы позорить свои рясы по кабакам или правда хотели посмотреть на корабли, и то и другое не достойно настоящего христианина.

Он смерил нас презрительным взглядом, а потом просто сказал:

— Заходите.

Мы вошли. Проблема в том, что мы не понимали, куда идти дальше. К счастью, монашек зашел следом, и тогда пуританин тихо произнес:

— Что ж, я останусь в часовне до утра. Надеюсь, у вас не будет проблем и надеюсь, что ночь пройдёт спокойно.

Монашек вывел нас из часовни: она примыкала к остальному циклопическому комплексу аббатства, так что покинув одно здание, мы тут же очутились в другом. Мы вошли в гигантский собор, в который выходила часовня. Людей внутри, по счастью, не было. Мы прошли через просторный зал со множеством деревянных скамей и невероятно высокими потолками. Монашек, порадовавшись, что здесь больше никого нет, зажег небольшую свечу и перекрестился.

— Господи, спасибо тебе, что отвел беду, — прошептал он.

Мы лишь согласно кивнули. Я обратился к де Порто:

— Как так вышло, чёрт возьми, что мы прибыли в Англию и при этом, никто из нас не знает английского?

Де Порто только округлил глаза:

— Ну, вообще-то, месье, ты потащил нас в Англию.

Я рассмеялся:

— Да, справедливо. Но ты умудрялся договориться с каждым вторым жителем Лондона, и что, говорил со всеми по-французски⁈

— Другое дело, откуда ты, Шарль, знаешь этот язык⁈ Ты же гасконец, черти тебя дери, ты недавно даже писать не умел.

Я лишь махнул рукой. Разговор зашёл в тупик. Но тут монашек, слушавший нас, вдруг спросил:

— Шарль? Вы тот самый Шарль Ожье де Батс, шевалье д'Артаньян⁈

Я немало удивился такому признанию.

— Ого, а меня знают даже в Англии?

— Да, вы же… о вас же столько… — монашек скинул капюшон, и я увидел его огненно-рыжие волосы. — Все мои дядья о вас столько хорошего рассказывали!

— Погодите, у вас и здесь ирландцы? Сколько вообще вас? — не поверил я своим глазам и ушам. Исаак де Порто уже открыто хихикал. Арман и Анри ещё проявляли какие-то чудеса такта и смотрели себе под ноги, пытаясь скрыть улыбки.

— Ну, у нас очень большая семья, — смутился монашек. А потом, не без гордости добавил. — И весьма известный клан.

— И вы что, решили расселиться по всему миру, чтобы везде, где можно, портить кровь англичанам?

Монашек рассмеялся.

— Ну, если честно, да…

Анри д'Арамитц не сдержался и всё же тихо хмыкнул в кулак. Я мог только беспомощно посмотреть на друга и развести руками. Тогда гугенот сказал:

— Может быть, не будем задерживаться и болтать попусту? Определённо, у нас ещё есть дела.

Мы с Анри переглянулись, но монашек всё равно схватил меня за руку и взмолился:

— Шевалье Д'Артаньян, если у вас найдётся капля веры в человеческую свободу! Мои братья сейчас воюют в Ирландии! Да, и мой троюродный дядя, вы знаете его, Эоган…

Я кивнул. Конечно же я знал Оуэна О'Нила, я брал его в плен.

— Так вот, мой троюродный дядя Эоган отзывался о вас очень хорошо. И если вы вдруг случайно окажетесь рядом… я слышал про ваше небольшое мероприятие, про вашу организацию в Гаскони, кажется…

Я мог только кивнуть:

— Да, я тренирую и снаряжаю войска в Гаскони.

— Может быть, мы сможем вас нанять?

— Кто мы? Орден Бенедиктинцев?

— Нет, нет, моя семья, — от волнения, монашек уже начал откровенно лепетать. — У нас есть деньги.

— По крайней мере сейчас, у меня есть дело неотложное и очень важное. Но я с большой радостью пришлю вашему троюродному дяде пару сотен отборных стрелков.

Монашенок покачал головой:

— Я думаю, нужны вы и ваш талант. Если вдруг во Франции для вас станет опасно, клянусь, Эоган будет очень рад вам.

Я кивнул. На самом деле, эти новости меня не особенно радовали. Я только-только начал налаживать свою жизнь в Париже. Мое небольшое предприятие стало приносить доход, и, в целом, я мог рассчитывать на какую-то безбедную старость. И вот уж точно, безбедная старость не грозит мне, если я отправлюсь воевать в Ирландию против британцев.

И всё же, слова монашенка задели какие-то струны в моей попаданческой душе, и я пообещал хотя бы подумать над его предложением. В конце концов, мало ли как может повернуться судьба?

Монашек провел нас по длинным коридорам, и наконец выпустил в пустой открытый дворик. Впервые за полчаса над нами не было давящего церковного свода. Только такой же давящий колодец, да затянутое тёмными тяжелыми облаками небо.

— Крипта, о которой говорил ваш друг Исаак, находится дальше, но я не посмею туда идти, иначе меня могут хватиться. Мне нужно быть этой ночью, молиться в часовне вместе с Оливером.

— Так зовут вашего пуританина?

— Да, да. У него есть отряд кавалерии, он собрал его на свои деньги, чтобы хорошенько наподдать войскам Карла, — улыбнулся монашек.

— Вам он нравится? — вдруг понял я.

— И пугает до чёртиков, — виновато сказал самый младший из виденных мною О'Нилов. — Но он храбрый, умный и ненавидит Короля.

— А чего ради пуританину молиться в часовне? — спросил Анри. Младшенький О'Нил только развёл руками.

— Может вынюхивает чего. Может уважает Генриха VII.

Монашек ушел. Я скинул капюшон, чтобы насладиться ночной прохладой во внутреннем дворе. Тогда Анри д'Арамитц уставился на меня и вздохнул:

— Шарль…

— Что не так?

— У тебя седина.

— Что это за чушь? — начало было я, но все три мушкетёра стояли и смотрели на меня с большим удивлением.

Арман даже коснулся рукой моих кудрей на голове. Он сказал:

— Нет, правда, у тебя несколько седых прядей! Их не было несколько часов назад.

Я вздохнул. Кажется, мое внезапное умение разговаривать на английском стоило мне нескольких тысяч нервных клеток. В конце концов, поделать с этим уже ничего было нельзя. Я только усмехнулся.

— Ну, седина такая же часть мужской красоты, как и шрамы. Так что, надеюсь, меня просто будут крепче любить Анна.

Мушкетёры рассмеялись, и мы двинулись дальше. Найти крипту было несложно, сложно было ее вскрыть. Впрочем, с нами был Арман. Мы, с Анри, как обычно, встали поодаль — осматриваясь по сторонам. Де Порто подстраховывал младшего из мушкетёров, видимо