— Неужели для такого бомбардира, 14 шайб и 7 результативных передач за 4-е матча, ничего не нашлось посолидней? — хмыкнул капитан команды Лёша Мишин.

— Предлагали старенький вертолёт, — буркнул я.

— И ты отказался? — удивился один из наших одноклубников, который многие шутки принимал за чистую монету.

— Высоты боюсь, — улыбнулся я, и народ в раздевалке весело заржал.

— А чё у неё такое с кузовом? — спросил ещё один ветеран команды, Саша Федотов.

— Кузов, Александр, это у самосвала, а у моей «ласточки» индивидуальный кузовной окрас в стиле кубизм, — пробурчал я и, натягивая второй правый конёк, подумал, что вроде здоровые мужики, а ведут себя как дети. Нашли к чему цепляться — машина как машина, только немного старенькая и несколько раз переделанная.

— Так она у тебя ещё и летает? — подколол меня Саша Куликов.

— Обязательно, когда на ухабах подпрыгивает, — рыкнул я.

— Дашь покататься? — спросил с другой стороны Саша Скворцов.

— Дам, когда научишься прыгать с парашюта, а то вдруг она у меня и в самом деле взлетит, — отмахнулся я, заканчивая шнуровку.

— Вы сегодня тренироваться собираетесь или как? — рявкнул кто-то над моей головой.

— Как только коробку скоростей обсудим, так и рванём, — огрызнулся я, а подняв голову, увидел удивлённое лицо старшего тренера Валерий Шилова, с которым мы договорились, что худой мир лучше доброй ссоры. — Извините, Валерий Васильевич, обознался, — смущённо проворчал я и добавил в адрес всего остального коллектива, — есть ко мне и моей «ласточке» ещё какие-то вопросы? Или пойдём на лёд?

— Вопросов больше нет, — ответил за всех товарищ старший тренер.

А уже в подтрибунном помещении, когда наша дружина топала на ледяное поле автозаводского стадиона, меня остановил Виктор Коноваленко. Он смущённо что-то забубнил про мой новый автомобиль, про то, что в Штатах такая рухлядь давным-давно бы отправилась гнить на помойку.

— Мир, Сергеич, мир, — улыбнулся я, похлопав голкипера по плечу. — Я всё отлично понимаю, ты хотел играть. Я же хотел, чтобы ты получше подготовился. Вышло небольшое недопонимание, правильно?

— Извини, я кое-что ляпнул не подумав, — пророкотал он. — И у меня вопрос — когда пойдём ловить твоего Вендигайку? Я тут биту для городков купил. Отличная вещь — вес 2 кг.

— Бита — это то, что злому духу доктор прописал, — улыбнулся я и задумчиво пробормотал, — завтра у нас игра с «Трактором». Потом мы уезжаем на две игры против «Динамо» и ЦСКА в Москву. Как вернёмся так сразу и пойдём ловить Вендиго. Никуда он от нас не денется, — подмигнул я своему другу.

После этой откровенной беседы с Коноваленко я носился по льду легко, задорно и если можно так сказать — с лёгким сердцем. Примирение с другом для меня значило многое, тем более этих друзей у меня осталось раз, два и обчёлся. И во многом поэтому я огорчал сегодня всех наших голкиперов не единожды. Работали над бросками в касание, когда в рамке стоял Саша Котомкин. Набросал ему полную котомку самых разнообразных шайб и с отскоком от штанги, и в разные девятки, и щелчками под перекладину.

Перешли к отработке игры в большинстве и под мою горячую и вдохновенную руку уже угодил другой наш кипер — Геннадий Шутов. Как идёт наброс от синей линии на пятак, так после моего подправления в рамку его ворот заскакивает самая обычная нешуточная шайба. Даже старший тренер потребовал от Шутова, чтобы тот, как первый номер команды, играл посерьёзней и повнимательней. А когда начались товарищеские двухсторонки, то досталось от меня и самому Виктору Сергеевичу. Я в его ворота запихал прямо с пятачка несколько обидных шайб. И Валерий Шилов, видя, что я сегодня над вратарями буквально издеваюсь, скомандовал мне раньше времени идти в раздевалку.

— Как считаешь, кого мне завтра с первых минут выставить на последний рубеж? — спросил он, когда я перелез через борт.

— Как по мне, то Коноваленко к битве против Челябинска готов, — пожал я плечами.

— Ладно, я подумаю, — как всегда уклончиво проворчал старший тренер. — Примешь душ, будь добр поговори с прессой, — он кивнул на худосочного молодого парня в очках, который, сидя на трибуне, что-то записывал в блокнот.

— Понял, — улыбнулся я. — Наша главная задача — молотьба и хлебосдача. Хочешь быть передовым — сей квадратно-гнездовым. Коль на славу потрудился, из ковша медку напился, — припомнил я разом несколько поговорок с лесоповала.

— Вот только давай без своего лагерного фольклора, — погрозил мне пальцем Валерий Шилов.

— Само собой. Что высший сорт, что брак, а у кассы всё ровняк, — загоготал я и пошагал в раздевалку.

* * *

Юного корреспондента «Горьковской правды», который сидел напротив меня за скромным столиком в буфете автозаводского стадиона, звали Владимир Молчанов. Он являлся полным тёзкой того самого Молчанова, который во время перестройки будет вести популярную программу «До и после полуночи».

«Забавно получается, — подумал я в ожидании животрепещущих вопросов, — этот Молчанов и тот Молчанов. Возраста они примерно одного и оба занимаются журналистикой. Только московский Молчанов родился в семье директора Большого театра и теперь работает в АПН, катается по заграницам и ему все двери настежь открыты в светлое богатое и сытое будущее. А этот, горьковский Молчанов, пусть будет хоть семь пядей во лбу, выше главного редактора местной газеты не поднимется. Не в той семье родился. А вот в хоккее на блатном папаше далеко не уедешь».

— Как вы оцениваете уровень чемпионата СССР? — робко спросил местный корреспондент.

— По сравнению с чем? — ухмыльнулся я. — По сравнению с чемпионатом Пермской области, то в Высшей лиге хороший и высокий уровень. А если сравнивать с НХЛ, то не всё так однозначно.

— Это потому что нашему хоккею всего 30 лет, — недовольно буркнул паренёк.

— А мне попадались в руки документы, что в игру похожую на хоккей играли ещё при Петре Первом, — возразил я. — Игра называлась «клюшкование». Кроме того в хоккей играли император Александр Третий и Николай Второй.

— Это был хоккей с мячом, — снова обиженно пробубнил горьковский Молчанов.

— Между прочим, первые канадские команды играли тоже короткими клюшками, как из