Пока я не услышал ничего нового. За исключением обвинений в тщеславии. Что правда, хоть неприятно слышать от ближайшего соратника.

— Всё перечисленное мной важно, но меркнет перед главной проблемой. Тебе ничего не напоминает сложившаяся ситуация? — спросил Лихачёв и сам ответил, — Сто пятьдесят лет назад Иван Грозной также начал войну с Ливонским орденом, будучи уверенным в своих силах. До этого пали Казанское и Астраханское ханства, прямо как недавно Крым. Но потом Европа навалилась на нас всей силой и победила. Россия обезлюдела, превратившись в нищую землю, выжженную постоянными набегами. А теперь подходим к самому важному. Первый русский царь при всех своих талантах не мог оставить достойного наследника. А на Фёдоре Ивановиче династия попросту прервалась. Дальше ты сам знаешь. Твой сын также не приспособлен к власти. Он самонадеян, слаб духом и подвержен чужому влиянию. Александр — твоя полная противоположность. А ещё в последнее время царевич стал чрезмерно набожным, попав под влияние церковников. И можно точно сказать, что он не исправится. Этот человек не способен делать выводы из своих ошибок. Затаиться и притвориться наследник сможет, но обрести государственное мышление никогда. Я много раз с ним беседовал, слишком самолюбивый и мелочный. К тому же твой сын не умеет прощать, ставя дело выше личных чувств. Добавь ко всему перечисленному влияние матери и жены, имеющих свой взгляд на путь, по которому должна идти Русь-матушка, и становится страшно. Смутное время может показаться благословенным этапом в жизни страны, коли Александр станет царём. Даже если ты успокоишься и начнёшь быстро решать внутренние проблемы, то уже поздно. Чиновники, бояре и разбогатевшие купцы видят слабость наследника. Благо если его просто сомнут, заставив плясать под их дудку. Тогда мы потеряем часть земель и немного откатимся назад. Только я не просто указал на царицу Анну и царевну Елену. Они не позволят. Европейцы тоже, им наше богатство и процветание поперёк горла. Значит, война, затем братоубийство, смута и падение державы.

Каждое слово Алексея било наотмашь. Как будто тебя хлещут по щекам, причём за дело. Залпом допиваю вино и протягиваю бокал Епифану, быстро его наполнившему.

— Поэтому я с группой сторонников обсудил возможность возведения на престол одного из сыновей Ивана Алексеевича. После твоей смерти, конечно, — быстро добавил канцлер.

— И как? Кто достойнее? — спрашиваю с горькой усмешкой.

Во так. Двадцать пять лет труда, очень тяжёлого и грязного. И всё насмарку.

— Фёдор Иванович слишком увлечён науками, он даже не от мира сего. А вот Михаил, при всей своей бесхитростности и выборе военной стези, подходит гораздо лучше. Пусть он молод, но силён духом, умён, а ещё способен рассуждать с холодной головой. Ты сам учил нас, что государственный муж обязан в своих поступках полагаться на выгоду и логику, а не сиюминутные порывы. Твой младший племянник именно таков.

А ещё он более управляем, чем Саша, вокруг которого давно сформировалась своя группировка. А Мишка, мало кому интересен, вот партия чиновников и сделала свой выбор. Хотя я в основном согласен с заключением Лихачёва. Кроме того, что живой Александр будет вечной угрозой новому царю. А моя семья расколется, став причиной гражданской войны. Эти моменты я давно просчитал. И вывод один — тупик. Вернее, придётся очень хорошо потрудиться, пролив реки крови, выправив ситуацию. Сейчас это невозможно из-за войны. Придётся отложить решение после захвата проливов.

Тут к нам осторожно подошёл Иванов, держащий в руке листы с показаниями. Я и забыл про допрашиваемого. Перевожу взгляд и киваю следователю. Надо довести дело до конца.

— Кратко! — машу рукой.

— Архимандриты Сильвестр и Милентий, а также митрополиты Феодосий и Досифей. Эта четвёрка возглавляет заговор. Есть ещё трое, но рангом пониже. Патриарх Иов не виновен. Но лучше убедиться в этом после допроса злоумышленников, — поклонившись, быстро произнёс Никита.

Кто бы сомневался. Как всегда во главе бунтовщиков настоятели Лавры, Саввино-Сторожевского монастыря, а также главы Тверской и Ярославской епархии. Прямо какие-то вражеские гнёзда. Меняй не меняй там людей, но всё равно лезет всякая нечисть.

— Начинай следствие, я подпишу приказ. Извести только заранее Наталью Алексеевну, именно она будет вести дело, — сообщаю вновь поклонившемуся следаку.

Иванову библию заменяет Уголовный кодекс, а верит он исключительно в торжество закона. Поэтому можно быть спокойным, что заговор раскопают до самого основания. Авторитетов у Никиты тоже нет, и на гнев митрополитов или монахов ему плевать. А с учётом того, что он из монастырских крестьян, то мне даже жалко настоятелей с их кликой.

— Государь, это поспешное и ошибочное решение, — вдруг произнёс Лихачёв, когда следователь отошёл, — Нам с большим трудом удалось прийти к согласию с церковью. Но, зная нрав царевны Натальи, можно предположить, что стесняться она не станет, и полетят головы с плеч. Церковники нам этого не простят. Да и народ взбаламутится. В последнее время началось новое противостояние с раскольниками. Угнетение же церкви могут воспринять как потворство старообрядцам.

Мне импонирует, что Лихачёв при любых раскладах остаётся государственником, и оценивает всё сквозь призму пользы для России. Он и в интригу полез, потому что действительно боится чудовищных проблем в будущем. Но зачем тогда нужен я? Или он один боится ослабления или даже потерь наших завоеваний в будущем? Предложил бы пять лет назад спокойно обсудить ситуацию. Что касается очередного этапа противоречий с раскольниками, то заговорщики их и инициировали. Твари! Вернее, уже покойники.

— Тебя это больше не волнует, — грубо отвечаю бывшему канцлеру, — Мы теперь сами как-нибудь. Насколько я понял, твой брат в заговор не полез. А из важных чинов замарались только министры промышленности, торговли и губернаторы Новгорода и Рязани?

Состав участников тоже понятен. Вторая четвёрка интриганов радеет за дальнейший экономический скачок. Ещё они тесно связаны с торговыми и промышленными группами. Радетели за счастье народное, мать их ети!

— Слушай приказ, — допиваю очередной бокал, дожидаюсь, как его наполнят, и продолжаю, — Собираешь всех своих сторонников, членов семей, добровольцев или просто покупаешь крестьян и отправляешься в Приамурье. После