— Почему ты читала несколько раз? — долетел до меня повторный вопрос.

— Думала, что первый раз я что-то упустила, но потом убедилась — нет.

— Очень похвально, если это так, — проговорила Светлана Игоревна, — и что-то мне подсказывает, что ты говоришь правду. Но мы ведь, повторюсь, будем говорить о многом на кружках. Разве тебе не нравится, к примеру, Сергей Есенин?

Я даже моргнула от возбуждения. Если я еще и про Есенина сообщу все, что знаю, а это уже не байки из склепа, то мной точно заинтересуется местное ГПУ. Так что, кроме как о Пушкине, и рассказывать ничего не нужно, да и эту историю заправить откровенной отсебятиной.

— Ну что ж, давай договоримся так. Рассказываешь о Пушкине историю-бомбу, — и она прищурила свои глаза, — и если я действительно об этом ничего не знаю, а ты всё же подкрепишь слова фактами, я подумаю над твоим предложением. А чтобы никто не крутился на скамейке, может быть, пройдешь и сядешь рядом со мной?

Я пожала плечами и, обойдя ряды, подошла к Светлане Игоревне, только сейчас обнаружив рядом с ней несколько книг, в которых, вероятно, и была вся подноготная о Пушкине. Я глянула на преподавателя и сказала:

— Надеюсь на ваше честное слово, — и подарила улыбку.

— Можешь не сомневаться. Ну, давай, о каком периоде идет речь?

— О каком периоде? — я задумалась. — Как жил Александр Сергеевич и писал свои великолепные произведения, думаю, об этом прекрасно знают все. Нет смысла повторяться. Я хочу затронуть другое время великого русского поэта. Его жизнь после смерти.

По рядам прошёл гул, а глаза Светланы Игоревны сделались стеклянными.

— Ева, ты хочешь поговорить о загробной жизни Пушкина?

— В каком-то смысле слова, можно и так сказать, — согласилась я.

— Бурундуковая, — раздался возмущённый голос Виктораса, — ты комсомолка и веришь в загробную жизнь?

Я пожала плечами.

— Это не совсем загробная жизнь. Примерно такая, как у графа Монте-Кристо. Пока он Дантес — это его реальная жизнь, а когда он бежит из тюрьмы и все считают его погибшим — она вроде как загробная. Нет?

— А причём здесь Дантес у Дюма к Дантесу, который убил Пушкина? — спросила Светлана Игоревна.

— Ну как же, — вкрадчивым голосом произнесла я, — разве вы не находите сходство? Они оба униженные и оскорблённые.

— Я не совсем понимаю, о чём ты.

— Про странности, — я оглядела парней и девушек, — вот Оля остановила свой рассказ на 29 января 1837 года, когда врач сообщил о смерти Пушкина. А дальше? Кто-нибудь читал, что было дальше? 30 января? На отпевании Пушкина? Когда люди пришли в церковь, им сообщили, что отпевание уже было и гроб с телом поэта отправлен в Псков.

— И что здесь такого? — снова встрял Викторас. — Просто ошиблись. Читал я записки. Ничего странного. Тот, кто объявил о времени, перепутал часы, и многие пришли с опозданием.

— Не многие, — я отрицательно покачала пальчиком, — а все. Никто не попал на отпевание. А кто сопровождал гроб с усопшим? — я снова обвела взглядом парней и девушек и, увидев в их глазах ожидание, сказала: — Ни много ни мало, полк жандармов, которые не подпускали к повозке никого. И всё это по приказу императора Николая I.

На лице Светланы Игоревны отразилось изумление.

— Ева, но ведь на русский язык эти документы не переведены. И они не совсем в свободном доступе. Как ты об этом узнала? Ты читаешь на французском языке?

Ну да. Это я французский не знаю и читала на русском, когда уже существовал перевод. Но Бурундуковая язык знала. Лишь бы никто не стали проверять на профзнания. Хотя можно ляпнуть, что есть такие документы и на английском языке. Это возможно. Островитяне всегда лезли во все дыры. Ответить не успела. С заднего ряда раздался радостный возглас Люси:

— А Ева свободно говорит на французском языке! В прошлом году она заняла третье место на Олимпиаде по языковедению и математике!

— Ого, — удивлённо произнесла Светлана Игоревна, — это проводил сам Альфред Наумович Журинский?

Кхекнула и кивнула. А что ещё оставалось? Ещё бы знать, кто такой Журинский. Бурундуковая с ним, вероятно, ручкалась на французском. А если в этом году я появлюсь с английским — это будет как?

— Похвально, — кивнула Светлана Игоревна, — и неожиданно. Какие у тебя разносторонние таланты!

Чуть не ляпнула, что сама удивляюсь.

— А когда ты получила мастера спорта? — спросила рыженькая, с обожанием рассматривая меня.

Уже и поклонники появились. Ещё бы знать, когда я что получила и где была. Вновь выручила Люся.

— В июле позапрошлого года, на шестой летней спартакиаде народов СССР.

Вот же хрень собачья! А мне рассказать об этом было слабо? Я глянула на подружку так, что она сразу стёрла с лица дебильную улыбку и скукожилась, вероятно, получив моё ментальное послание: «Коза дранная, Люся! Вот только останемся с тобой вдвоём».

По рядам опять пронёсся восхищённый гул, а Светлана Игоревна, встав рядом со мной, подняла руку.

— Ну что ж. Мы все очень рады, что в нашей группе находится такая уникальная девушка, и потом, я думаю, мы как-нибудь это обязательно обсудим. Но сейчас возник вопрос, который меня и, думаю, всех вас заинтересовал. Что же всё-таки имеет в виду Ева, рассказывая о Пушкине? Давайте выслушаем её.

Все дружно закивали, выкрикивая одобрение.

— Ну, — Светлана Игоревна обратилась ко мне, — что же дальше? Какие ещё странности есть?

— Ещё странности, — повторила я, — например, нам в своём докладе Оля рассказала, что российский император недолюбливал Пушкина, но в то же время выплатил все долги поэта и полностью обеспечил жену и детей. Удивительно, не правда ли? С чего бы такое внимание? И самое интересное: в 1953 году было решено проверить могильный склеп. Однако, вскрыв его, останков Пушкина не обнаружили.

Парни и девушки ахнули и принялись задавать вопросы, перекрикивая друг друга. Несколько человек вскочили со своих мест, и мне пришлось замолчать.

В других группах, расположенных в непосредственной близости, начали коситься на нас с любопытством. Светлане