Ирину Гордиевскую я подобрал в сквере неподалёку от посольства. Она работала здесь же, в посольстве, в шифровальном отделе, так что выбраться сюда в обеденный перерыв ей было несложно. Увидев, что за рулём остановившейся рядом с ней машины сижу я, она проворно юркнула на заднее сиденье и захлопнула дверцу. Я сразу дал по газам. Кажется, никто нас там в сквере не заметил.

Отъехав пару кварталов, я отыскал свободное место в забитом машинами проулке и втиснул туда свой съёмный форд.

Заглушил двигатель, обернулся.

Ирина сидела у самой дверцы, нервно теребя в руках сумочку. Солнечные лучи падали ей на лицо. Она была красивая женщина, нестарая, ухоженная. Только чуть уставшая от своих семейных передряг, от необходимости делить крышу с нелюбимым человеком.

Я долго придумывал, как начать наш разговор. Но всё сразу пошло не так, как планировалось. Жена Гордиевского заговорила со мной первой.

— Вы от парткома? — спросила она.

Пока я удивлялся и раздумывал, не окажется ли мне на пользу быть от парткома, Ирина восприняла моё короткое молчание как знак согласия.

— Ну что ж… — Она решительно мотнула головой, и белые волосы колыхнулись. — Так даже лучше, пусть всё это закончится. Только знайте: не я это начала. Он уже давно… — Рука её потянула ремешок от сумочки, потом отпустила. — У меня ведь папа и мама из КГБ, меня трудно обмануть. А делать с ним вид, что всё нормально, я не хочу. Ради этих инвалютных рублей, и тем более ради его карьеры… Я его давно уже не люблю.

Жалея, что не прервал эти излияния в самом начале, я вздохнул. Хотя — может, для нашего с ней разговора такой её настрой будет и полезен.

— Послушайте, Ирина, — сказал я, оборачиваясь к ней на заскрипевшем сиденье ещё больше — Я не из парткома. Но я хотел поговорить с вами как раз о вашем муже.

Она вскинула на меня быстрый взгляд. Партком парткомом, но она прекрасно знала, в какой организации я служу — и не только оттого, что там же служил и её супруг. В посольстве все знали, кто откуда, шила в мешке не утаишь.

— У него что, неприятности?.. По основной работе?.. Что-то случилось?

Что за выражение в глазах сопровождало этот вопрос — тревога? скрытая радость? — определить было сложно.

— Можно и так сказать. — Я сделал паузу. — И всё гораздо хуже, чем вы можете себе представить. Олег… Есть информация, что он работает на разведку одной капиталистической страны. Он — предатель.

Ирина посмотрела на меня, как на сумасшедшего.

— Что вы такое говорите? Олег?.. Это… это ведь не может быть правдой!

Её лицо, в первый миг вспыхнувшее удивлением и испугом, выдавало теперь скрытое размышление. Я помолчал, давая ей время подумать. Пусть решит для себя: точно ли не может? Или всё-таки может?

— Почему вы делитесь этим со мной? — проговорила Ирина. К какому выводу она пришла, было пока непонятно.

— Во-первых, потому что вы не предатель. А во-вторых…

Я замялся, не зная, как правильно сформулировать деликатный аргумент о том, что супружество их с Гордиевским уже чисто формальное, так что…

— Ну да, я понимаю, — выручила она меня.

— И мне нужна ваша помощь. Уверенность у меня есть. А доказательств — таких, чтобы убедили всех — нет. Так бывает.

— Но зачем ему это? — Ирина стукнула себя кулаком по коленям и подалась вперёд. Мои слова о помощи она, кажется, не услышала. — У него же все есть! Работа, о какой другие только мечтают, должность. Квартира, машина, деньги… Зачем ему предавать?

— Наверное, затем же, зачем встречаться с любовницей, когда у него есть вы.

Её щеки на мгновение вспыхнули.

— Причины могут быть разными, — продолжал я. — Но не это сейчас важно. Ваш муж предатель, примите этот ужасный факт.

С минуту Ирина просидела молча.

— Но откуда… Откуда всё-таки вам это известно?

— Это не имеет значения, — отрезал я. — Важно другое: вы должны помочь мне остановить его.

— Я? Чем я могу помочь? — заволновалась она — Я ничего не знаю.

— Может быть такое, — сказал я, — когда вы что-то знаете, но просто не придаёте этому значения. Вы живете с ним, видите его каждый день. Подумайте, вспомните: не покажется ли вам теперь, в свете этого нового знания, что-нибудь в его поведении подозрительным? Может быть, тайные встречи — помимо тех, что бывали раньше? Необычные телефонные звонки? Необъяснимые траты? Вспомните все, что может показаться важным.

Ирина посидела, опустив голову, подумала.

— Нет… Я ничего такого не замечала, — покачала она головой. — Он же и так шпион. И к его тайным встречам, разного рода, я уже давно привыкла.

Она горько усмехнулась.

— Мы давно уже почти не разговариваем. На работе он всегда допоздна. Дома… Читает книги и газеты. Вечером делает пробежки.

— На рыбалку не ездит?

В посольстве было несколько компаний рыболовов-любителей, и ни к одной Гордиевский не принадлежал. Если он всё-таки где-то рыбачит, это могло быть интересно.

— Нет, рыбалку он не любит. Раз или два в неделю играет в бадминтон где-то в городе.

Да, о пробежках и бадминтоне я теперь тоже вспомнил, читал об этом. Наверняка он использовал это для своих предательских занятий. Впрочем, может быть, и нет, возможностей у него и так хватало.

— С кем он играет, не знаете? — спросил я на всякий случай.

— Не знаю. Может, он и вовсе не играет.

Да, логично.

— Фотографией не увлекается, никакие плёнки в ванной не проявляет?

— Нет.

— Жаль…

Собственно говоря, я и не очень рассчитывал, что Ирина Гордиевская принесёт мне на блюдечке какие-то убийственные доказательства. Больше она была нужна мне как союзник и помощник, на будущее.

— Хорошо, — сказал я. — Ирина, я понимаю, что вам пока трудно всё это осознать. Но вы должны понимать, насколько всё серьёзно. Ваш муж уже долгое время наносит колоссальный вред нашей стране. Вы