Мы быстро добежали до конюшни и оседлали наших лошадок. На всякий случай проверив, я убедился — лошади д'Арамитца действительно не было. Мы бросились в погоню, больше не говоря друг другу ни слова. Ночной Сен-Денни сменился ночными же предместьями и подлеском. В свете октябрьской луны было видно, что фигура всё ещё впереди. Но вот, вместо того, чтобы скакать прямо на юг, в Париж, она свернула куда-то в западный подлесок.

— Проклятье, проклятье! — рычал я, подгоняя лошадь. Очень быстро я оторвался от товарищей.

Я очень боялся пропустить нужный поворот, но к своему удивлению, обнаружил привязанную в подлеске лошадь. Спешившись, я подошёл к ней. Животное лишь повернуло ко мне голову, тихо фыркнуло и отвернулось. Вторая лошадь — совершенно точно принадлежавшая нашему гугеноту — паслась в паре метров. Я подошёл к ней.

— И где же твой хозяин? — спросил я у лошадки, заглядывая в подлесок.

Какой-то особой густой растительности вокруг не было, сам подлесок и расположенный за ним лес, не был непроходимой чащей. В целом, вокруг было куда больше равнин и лугов, ну может быть холмов с мельницами. Но похититель выбрал именно редкий лесок своим укрытием, ровно также, как и мы днём ранее выбрали лесок для того, чтобы принять бой с незнакомцами.

Внезапно, метрах в ста от меня, загорелся огонь. Это был настоящий факел, и похититель словно звал меня. Я зарядил пистолет, переложил его в левую руку, а в правую взял шпагу. Ловушка была столь очевидная, что мне даже стало любопытно.

Я не стал дожидаться остальным мушкетёров, тем более, что две оставленные у подлеска лошади были прекрасным ориентиром. Быстрым шагом я направился к огню. Спустя минуту, вышел на специально расчищенную опушку, в центре которой и стоял факел. На поваленном бревне сидел весьма грустный д'Арамитц. Он не был связан, не был напуган. Только весьма печален. Даже его шпага и пистолет лежали рядом.

Анри бросил на меня печальный взгляд и со вздохом кивнул. Рядом с гугенотом возвышалась фигура в чёрном балахоне. Возвышалась, впрочем, громко сказано. Фигура была довольно субтильной, чего я не смог разглядеть во время сумасшедшей скачки.

— Это снова вы? — не веря своим глазам, спросил я.

Девушка сбросила капюшон, и отблески пламени заиграли на её рыжих локонах. Анри д'Арамитц тихо сказал:

— Не часто меня похищают женщины.

— Как вы тут оказались? — спросил я, убирая шпагу в ножны. Пистолет мне мог ещё пригодиться, на случай, если новая банда слепоглухонемых гугенотов вдруг полезет из тайных лесных тоннелей.

— Я искала доктора, Шарль, — начала она, а потом посмотрела на Анри. Тот только поёжился.

— Искали и искали, на меня то что смотреть…

— Я попала на собрание парижских гугенотов.

— Они же тайные! — всё-таки не выдержал Анри.

— Я сама исповедую истинное понимание христианства, месье, — ответила мушкетёру Миледи. — Так что, я попала на собрание. И там говорили о вас, Шарль. Вас и некоем предателе Анри д'Арамитце.

— О, а это я, — отчего-то рассмеялся мушкетёр.

— Чему ты радуешься? — не понял я.

— Любимая предала, потом погибла, а теперь и братья по вере называют меня предателем, — всё ещё улыбаясь ответил д'Арамитц. — Как тут не посмеяться?

— Проклятье, нет сходи с ума! — я снова повернулся к Миледи и сделал шаг к ней. Очень хотелось взять её за руки, но я испугался, что девушку это может смутить. Всё-таки мы были не одни.

— Шарль, — вздохнула Миледи.

— Продолжайте.

— Анри д'Арамитца обвиняют в том, что он работает на Мазарини. Доносит ему о всех делах гугенотов. Что Анри виновен в гибели нескольких агентов принца Конде.

— Как и думал де Порто, — кивнул я гугеноту. Тот всё ухмылялся.

На полянку, наконец-то, вышли де Порто и д'Атос. Обе держали в руках шпаги, но заметив, что мы тут мило болтаем, они скорее растерялись. Д'Атос вышел вперёд и помахав в воздухе шляпой (безо всякой грации советского фильма) спросил:

— Мадемуазель, нас ещё не представили…

— Арман, это Анна. Анна, это Арман. Хорошо, что с формальностями покончено, теперь к делу. Анри, что там за агенты Конде?

— Думаю, он просто запудрил мозги паре молодых ребят, — вздохнул Анри. — Подослал их куда-то, где их бы точно раскусили и бросили в темницу. А то и порубили на месте.

— Верно, двое юношей погибли от рук личного слуги Мазарини. Того жуткого мужчины в чёрном.

— Рошфора? — почесал в затылке Исаак де Порто. — Не думал, что телохранители передаются по наследству среди кардиналов.

— Послать молодёжь убиться о Рошфора, а потом повесить это на тебя… — я вздохнул. — Но зачем, Анри? Он же вроде тебе доверял.

— Если бы я знал, Шарль. Но, мадмуазель Анна, что же было дальше? — с улыбкой, д'Арамитц уставился на Миледи. Исаак и Арман уселись рядом с ним, на том же поваленном дереве. Одни мы с Миледи остались стоять.

— Я поняла, что вас захотят убить. Кто-то сказал, какой-то мужчина в маске, что вы на рассвете покинете Париж. За вами отправят погоню, а потом ещё и гонца в ближайшие города в округе, где есть ещё гугеноты.

— Способные держать оружие в руках гугеноты, вы хотели сказать, — печально рассмеялся Анри.

Миледи кивнула.

— Я поняла, что вас захотят убить. Я знала, что вы поскачете на север и отправилась следом, но старалась держаться чуть подальше от главной дороги. Чтобы не выдать себя. Уже в Сен-Дени я заплатила паре солдат, чтобы узнать про вас.

— А затем она влезла в наше окно и сказала, что мы должны бежать, — улыбнулся Анри. — И что это лучший способ спасти тебя, Шарль.

— Вас нужно было выманить из города, — сказала девушка, повернувшись ко мне. — Я слышала, что большая группа головорезов, выехала из Парижа после заката.

— Значит, города нам отныне не друзья, — вздохнул де Порто.

— Верно, — кивнул я. — у Конде могут быть друзья в любом городишке по дороге.

— Его рука дотянется и до Гавра и до Шербура, — проронил Анри д'Арамитц. — Нам не сесть на корабль незамеченными.

— Он не собирается нас убивать, — вздохнул я.

— Что? — Арман даже поднялся с полена. — Как это так? Он же посылал трижды убийц!

— Пацанов, которые держали в руках аркебузы хорошо если в третий раз в жизни? Или банду глухонемых? Конде не нужна наша смерть. Конде нужно, чтобы мы пролили достаточно крови, чтобы гугеноты нас возненавидели!

— А жандармы, Шарль? — Исаак де Порто в очередной раз отправил ус в рот. — Они никак не вписываются в эту картину.