Лучше я куплю на эти деньги… О, «Сказки Мельпомены» А. Чехова. Первая книга, изданная Антоном Павловичем. И всего по полтора рубля. Куплю. И сразу три. Одну отдам в библиотеку Нелазской школы, вторую — в Мариинскую гимназию, одну оставлю себе. Поручу Ане — пусть автограф возьмет, но без упоминания моей фамилии, а иначе, в будущем, когда мои потомки решат на книжке заработать, это снизит ценность первоиздания.

Что здесь еще интересного?

«Историческая хрестоматия по новой и новейшей истории». Издана в типографии Министерства Путей Сообщения. Каким боком МПС к новой и новейшей истории? И что здесь? «Упадок Испании и возвышении Голландии», «Век Людовика 14». Это неинтересно. Зато имеются разделы «Борьба Стюартов с парламентом» и «Англия от реставрации Стюартов до Утрехтского мира».

Стоит, зараза, аж четыре рубля. Но возьму. Что-нибудь да пригодится для той цели, что я планирую.

«Физиологические очерки» Ивана Сеченова. Эту беру, для Аньки. Я бы еще прихватил «Записки Императорской Академии Наук» за прошлый год, но выделенный самому себе лимит в десять рублей закончился.

Нет, ну почему книги такие дорогие? Понимаю, что чтение — развлечение для богатых людей, но надо и меру знать.

Вроде бы, не опоздал, но как только оставил книги в передней, снял шинель, как маменька соизволила выразить недовольство:

— Ваня, все уже готовы, только тебя ждут.

— А чего меня ждать? — удивился я. — Я, как порядочный следователь, всегда готов. Мундир на мне, орден тоже, а что еще?

— А шпагу взять? И чаю нужно попить.

Попить чаю перед тем, как отправиться на званый обед? Хм… А ведь что-то в этом есть. И шпага где-то у меня есть. Самая первая, которую я еще в Новгороде завел (родители завели), но там и оставил. Маменька, значит, ее сюда привезла.

В столовой уже восседали батюшка с Анькой, пившие чай с пирожками и, о чем-то болтавшие. Я прислушался.

— Нет, Александр Иванович, не всякий мох для бревен годится, — объясняла Анна. — У нас красный мох берут, только он не на самих болотах растет, а рядом. Как дома строят, им бревна перекладывают.

— Вы это о чем? — заинтересовалась и маменька.

— У нас разговор зашел о доме, в котором Иван живет, — пояснил отец. — Аня рассказывала, что его обновили, венцы поменяли. Вот, о мхе и заговорили. Оказывается, не всякий мох для конопаченья годится, а только красный.

— Еще его кукушкиным льном называют, им раны перевязывать хорошо, он не гниет, — дополнила Аня. — Не знаю — используют ли этот мох в медицине, нет ли — потом уточню. Если что — можно заготовки начать.

Кукушкин лен? Про сфагнум знаю — ученики сообщение делали, как во время Великой Отечественной войны его заготавливали для госпиталей. Еще читал в воспоминаниях партизан, что сфагнум использовали вместо перевязочных средств. Причем — высушенный мох хорошо впитывает кровь, и его не нужно стерилизовать. Один из партизанских врачей даже придумал мазь, в которой соединил сфагнум и вазелин — он ею гнойные раны лечил. И да, нужно проконсультироваться — как здесь относятся к народной медицине?

Мы с маменькой уселись за стол, нам подали чай, а пирожки сами взяли.

— И где болтался? — поинтересовался отец. — Наверняка книг опять накупил?

— Немного. Сеченова для Ани приобрел. А еще искал скульптурное изображение нашей Анечки — козу в уменьшенном масштабе.

— Ваня, что ты такое говоришь? — возмутилась маменька. — Почему это Аня — коза?

— Козочка.

Маменька посмотрела на Аньку, делавшую мне страшные глаза, кивнула:

— Козочка — это куда ни шло.

— Так, — подал голос отец, — козы всякие, козочки и… — посмотрев на меня, усмехнулся, — и другие звери, извольте-ка собираться.

Маменька сказала, что гостей будет немного — только ближние родственники, да друзья деда, чему я очень обрадовался — зачем нам многолюдье? Родственникам взяться неоткуда, все рассеяны по империи, да и друзей у старика не должно быть много.

Как же! Когда карета товарища министра со всем семейством подъехала к дому, то места для «парковки» не было — все заставлено каретами и пролетками. Пришлось останавливаться метрах в пятидесяти от подъезда, потом принимать наших дам, а там они пошли, приподнимая подолы парадных платьев. А мы с отцом, придерживая подарки, затрусили следом.

Вроде, идти-то совсем немного, но ветер с Невы, а мы без верхней одежды. Не рассчитали.

Народу много — мне с перепуга показалось, что человек сто. И все, за исключением женщин и нас с отцом, были в военных мундирах с «густыми» эполетами, звенящие орденами и медалями.

Батюшка, в парадном мундире тайного советника со звездами и крестами, смотрелся не в пример импозантнее, нежели его сын, со скромными петлицами коллежского асессора. У меня на груди лишь Владимирский крест, а еще шпага с красненьким крестиком на эфесе. «Аннинское» оружие — это маменька расстаралась. Как же внуку, да к деду-генералу без шпаги с «клюквой»? В общем, орел я.

Из женщин, разумеется, самыми красивыми были маменька и Аня. Анечка, в новом темно-синем платье — довольно строгом, на мой взгляд, с шикарной косой, в которую вплетена красная лента. Над косой, кстати, почти час трудился куафер, вызванный маменькой.

Среди незнакомых лиц увидел знакомые. Оказывается, из Москвы явились поздравить отставного генерала от инфантерии его племянницы — Полина Петровна с супругом, отставным полковником Винклером, и Людмила Петровна Лесковская — вдова генерала. Видимо, у деда и остановились.

Пока тетушки расцеловывались с маменькой, обнимали Анечку (как барышня выросла и похорошела!), я здоровался с Винклером.

— Иван, — пожал мне руку Павел Андреевич, — очень тобой горжусь. «Клюковка», пусть и маленький орден, но его только за храбрость, да за кровь дают. Но все равно, от своих слов не откажусь — офицер бы из тебя получился справный. А если бы… — сбавил дядюшка голос до шепота, — меня послушал и на воспитаннице Ольги Николаевны женился — был бы ты генералом.

Надеюсь, Анька нас не услышала?

Я поулыбался, ничего не сказал, да нам уже нужно к деду. Все-таки, мы здесь главные родственники.

Генерал от инфантерии Веригин принимал гостей при полном параде — в мундире с эполетами, со всеми лентами, звездами и крестами. Посмотришь — в глазах рябит. Даже при сабле!

В прошлый раз, когда мы дедушку навещали, он был в сюртуке, но с беленьким эмалевым крестом. Святой Георгий