— Володимир Тимофеевич, если вам так нравится, то можете звать меня Алексеем, я не возражаю.

— Ладно уж, привычней будет все-таки Лешек… — отмахнулся я. — Ну что, снова в «Прагу»? Может в этот раз повезет с «Птичьим молоком».

— Прости, Володимир, но сегодня никак. Я очень спешу. Меня сегодня ждёт в гости одна симпатичная kobieta, — в своей обычной манере «виновато» улыбнулся Лешек. — Поэтому в ресторан мы с тобой поедем в другой раз. Хорошо?

— Как скажешь, Лешек. Сладости на ночь — это не мое любимое увлечение, да и в прошлый раз мы наелись на месяц вперед. Так что нет проблем, — я поддерживал беседу «ни о чем», но уже чувствовал подступавшее нетерпение. Что же он мне приготовил, сумел ли найти что-то полезное?

Наконец, Лешек и сам стал серьезен.

— Слушай, Володимир. Я достал, что ты просил. Через ужонд — точнее, через Wydział Zagranicznej Rejestracji Stanu Cywilnego. Это отдел, который занимается переносом иностранных актов в польский реестр. Там у меня знакомая, очень хорошая девушка…

Взгляд Лешека мечтательно затуманился, но я не дал ему отвлечься:

— И что узнала эта хорошая девушка?

— Узнала, что некий советский гражданин Глебов действительно въехал в PRL в прошлом году. На основании брака получил право на постоянное проживание. Но это… — Лешек развёл руками, — как у вас говорят, только верхушка айсберга.

— А что прячется под водой?

— Под водой у нас имеется полная смена имени и фамилии на основании очень уж быстрого воеводского решения. Наверняка кто-то сверху помог ускорить рассмотрение этого заявления.

— Насколько быстро?

— Прошло всего три недели от подачи до решения. А это очень быстро, Володимир. Обычно на такое уходят месяцы. А тут три недели — и дальше сразу второй этап. Представляешь, он недавно получил гражданство! И тоже ускоренно.

— На каком основании?

Лешек снова виновато улыбнулся уголками рта:

— Основания бывают официальные, а бывают «нужные». По документам у него проходит просто-напросто брак с гражданкой ПНР, а вдобавок к этому «доказательство польского происхождения по линии отца». В дело подшита справка, что его мама — уроженка Восточных Кресов, в довоенные времена была гражданкой Речи Посполитой и по национальности является полькой. Но ты сам понимаешь, что такое официальное оформление лишь ширма. А в реальности наверху кому-то из наших он нужен, потому и ускорили процесс. Но туда я уже не полезу, ты извини…

— Да, я понимаю, Лешек.

— Знаешь, Володимир, когда я в первый раз подумал, что рискую, помогая тебе? Когда запросил данные по новой фамилии из другого источника. Мне ответили, что информации не дают, записи закрыты, требуется «specjalny dostęp». Это значит, что этот твой Глебов-Прондек под прикрытием.

— Стоп! Как ты сказал? Прондек?

— Ну да… Мартин Прондек. Это его новое польское имя.

Меня словно кипятком ошпарило.

Мартин Прондек?

Тот самый «несуществующий агент» польской СБ, с которым встречался Красков во время последнего визита в Варшаву⁈

Лешек увидел выражение моего лица и, кажется, остался им доволен. Приятно знать, что старался не напрасно и добытая тобой информация производит такой эффект.

— Но пока я тебе рассказал только, когда в первый раз подумал о рисках, помогая тебе, — заговорщицким тоном проговорил Лешек. — А хочешь знать, когда такая мысль возникла у меня во второй раз?

— Лешек, я понимаю, что ты рисковал из-за меня и очень благодарен тебе за это. Да, я у тебя в долгу. Так что, скажешь, наконец?

Лешек подался ко мне ближе, снизив голос почти до шепота:

— Жена у него — Дорота Янкович. Эта фамилия тебе ничего не говорит? А мне даже очень. Вначале подумал, что совпадение, просто однофамилицы. Но екнуло что-то, как у вас говорят. Интуиция, наверное… Решил перепроверить.

— И.?

— Она родная сестра жены генерала Сильвестра Калискего, — на польский манер, с ударением на предпоследний слог, выговорил фамилию Лешек. — Его жену зовут Ирена. И они с женой Прондека действительно сестры.

Фамилия как будто бы показалась знакомой, но в прошлой жизни я не имел в работе ничего общего с польским направлением, а потому ничего так и не сумел вспомнить. Порылся в памяти Медведева — тоже пусто, никаких воспоминаний о польском генерале с такой фамилией.

— Не напомнишь, кто это такой? — попросил я Лешека.

Поляк искренне удивился моему невежеству и осуждающе покачал головой:

— Стыдно не знать таких людей. Если ты вдруг заинтересовался моей страной, то о таких людях должен знать. Это публичная персона, мелькает в газетах.

— Прости, давно не читал ваших газет. Никак не соберусь выучить польский язык. Так что скажешь?

— Генерал дивизии и вместе с тем — министр науки, высшего образования и техники, — словно учитель на уроке начал объяснять мне Лешек. — Кстати, почетный доктор вашего Московского государственного Университета, а еще и Софийского. В общем, военный и ученый в одном лице.

— И к какой научной сфере относятся его познания?

— Еще в семьдесят третьем году он провел знаменитый эксперимент «Фокус». Слыхал о таком?

Я только беспомощно развел руками в ответ.

— Он разогрел плазму до десяти миллионов стопни! То есть градусов… — исправился Лешек. — Это всемирно известный специалист в области физики плазмы, кумулятивных явлений, исследований в сфере термоядерной энергетики, создатель акустоэлектроники. Он первым выдвинул теорию непрерывного усиления ультразвука и гиперзвука в полупроводниковых кристаллах. Инициировал у нас в Польше исследования по микросинтезу термоядерной реакции с использованием лазера.

— Шпаришь терминами, как настоящий ученый… — похвалил я.

— Я все-таки патриот своего края, а здесь есть чем гордиться. Кроме того, не так давно читал о Институте физики плазмы и лазерной микросинтезы. Его ведь именно Калиский и открыл в семьдесят шестом. А сам стал его первым директором.

Все ранее разрозненные части пазла в моей голове наконец-то сложились воедино:

Еще несколько лет назад Глебов передавал какую-то секретную информацию в Варшаву через курьеров, одним из готовых был Красков.

Потом Глебов получил «крышу» от поляков и эмигрировал в ПНР, сменив фамилию и женившись на сестре жены Калиского.

Сам Сильвестр Калиский — высокопоставленный военный, а также флагман польской науки в области термоядерного микросинтеза.

И вишенка на торте, которую недавно раскопал капитан Соколов — контакты Краскова с сотрудниками наших советских институтов, связанных с термоядерным синтезом и подобными вопросами.

При этом последняя встреча Краскова в