— Вот так! Я желаю! Я велю подобное устроить с потешными! — восхищался государь, не имеющий никаких сил, чтобы усидеть на большом стуле, что ему принесли.

Я не отвечал. Ну хочет, чтобы его потешные полки подростков друг другу поразбивали лица… Нет, я против. Но это тот случай, когда вряд ли я что-то смогу сделать. Тем более, когда хочет государь.

— Не честное это! Твои за ноги хватали, — возмущался Федор Юрьевич Ромодановский, который выставлял свою команду на все соревнования.

— Федор Юрьевич? — удивился я.

— Да ведаю, что сговаривались. Ты меня по миру пустишь с такими тратами. Это ж мне оплачивать твоим победные, — сетовал Ромодановский.

Ну да. Такой уговор и был.

И сейчас его дворянчики отхватывают от моих бывших крепостных. А все потому, что это я их учил. Нет, не думаю, что я слишком уж возгордился и зазнался, хотя подобное, скорее, со стороны лучше видно. Но все же, преимущество у меня есть.

Во-первых, и, может быть и главное. Мои солдаты, пусть и тупенькие были, но им деваться некуда. Сказано, чтобы бежали, бегут. Отжиматься? Никто в глаза не скажет, что это сущее издевательство. А еще они же видят. А чего не замечают, я поясняю. Хочешь в этой жизни чего-то добиться? Вот тебе шанс. И да, отсеял я как бы не больше сотни, чтобы найти тех, кто готов был тренироваться и чего-то добиваться. Трудно найти в крепостном хоть бы тлеющий уголек жажды меняться.

А еще, к примеру, взять питание… Мои бойцы получают чуть больше, чем иные. Как минимум, все пьют напитки с заваренным шиповником, клюкву с медом употребляют раз в неделю. Тут и морковь, и чеснок, и лук… Мясо обязательно в рационе присутствует, причем, не солонина, ну или она, но редко, а свежая убойна.

И все это не потому, что много этого добра на складах гниет. А только из соображений здоровья, необходимости витаминов, белков, жиров и углеводов. Питание в любом тренировочном процессе — это очень важно. Солдаты бодры, в хорошем настроении, не чихают и не кашляют. Так что можно и науку преподавать.

— Но не спеши, боярин. Не проиграли твои еще! Держаться! — сказал я.

— Да лежи ты уже! — заволновался Ромодановский.

Я взглянул на поляну с холмом, где происходила настоящая драка, не постановка. Суть задания: нужно роту скинуть с холма, когда одни защищаются, другие нападают. Потом меняются. Ну и победитель определяется успешностью действий. Государь вызвался быть главным судьей.

— Лежи! — уже выкрикнул Федор Юрьевич.

Но махнул рукой с досады, подошел к столу и залпом выпил немалый бокал вина.

— Вот же упертый, — не без уважения сказал Ромодановский. — Забьют жа настырного и норовистого.

Да, рота надсмотрщика в Преображенском, Ромодановского, проигрывала моим по всем статьям. Уже шла драка на вершине холма. Мои солдаты, будучи в атаке, смогли прорвать оборону. И уже можно ложиться на землю, что означало сдачу и лежачих никто не смел бить. Но нет, один солдат из «ромодановских» не сдавался. Кричал, отхватывал, уже был с лицом в крови, волочил ногу. Но поднимал своих на бой, и даже тех, кто уже норовил лечь и лапки к верху задрать.

— Кто этот молодец, что так радеет за викторию в сей баталии? — спросил я. — Кабы не он, так вы уже проиграли бы.

— Степка Буженинов, служка монастырский, — сказал, будто бы отмахнулся Ромодановский.

Я начал вспоминать, знаю ли такого из истории. Нет, не вспомнил ничего, кроме того, что у императрицы Анны Иоанновны была карлица Буженинова. Но вряд ли они родственники [в реальной истории Буженинов дослужился до бригадира и коменданта Шлиссельбурга, был в составе волонтеров в Великом посольстве Петра].

Однако, судя по тому, как ведет себя этот солдат из роты Ромодановского, характера ему не занимать.

— Ура! — закричали мои воины.

Да, победа за моими. Но, если бы в роте Ромодановского было хотя бы с десяток таких характерных и настырных солдат, как Буженинов, то тут бабушка надвое сказала, была ли бы за мной победа.

Но это крепостные мои. А есть же особый отряд Первого Стрелецкого приказа. Вот там уже растут волкодавы. Тут бы положили в миг всех. Но таких молодцов я если и покажу, то издали и не каждому. На то они и будущие диверсанты, чтобы быть в тишине, да тренироваться у меня в поместье чаще, чем на учебных площадках.

— Переиграть потребно! Твои крепостн… солдаты нежданно за ноги хватали, — сказал Федор Юрьевич.

Я только усмехнулся и вновь развел руками. Ведь было оговорено, что использовать можно было только муляжи ружей. И все. Остальное… Да хоть ты землей кидайся и камнями, до того жестокие условия этого состязания-учения.

— Но твои, боярин, всех иных побороли. Так что славно ты выучил, — старался я подсластить пилюлю поражения, проглоченную Ромодановским.

Он лишь отмахнулся. Второе место — оно все равно не первое!

— Вот! Вот так! — государь, убежавший чуть вперед, чтобы лучше видеть драку, возвращался радостным. — А вот коли бы и Гора был там… Я свою роту желаю! И буду участвовать в ваших спорах. Тысячу рублей поставлю на выход для победителя!

Великан, сопровождающий государя, чуть пригорюнился. Ведь придется участвовать. Ему не нравились все эти учения, да и работать много также не по нраву. Все же подленивался Гора, и его сотня бойцов такая же.

Но, видимо, Петр Алексеевич уже решение принял. И следующие подобные соревнования будут уже проходить с участием Горы. Тогда держись всем. Этот громила даже с тем минимумом тренировок, что приходится ему проводить, все еще остается самым мощным бойцом. Ничего, измотаем Гору.

— Как есть, Федор Юрьевич. Тебе и оплачивать победителям! — усмехался царь.

Петр Алексеевич усмехался, но при этом очень странно смотрел на меня.

Да, такие договоренности были перед финалом соревнований «сбрось с горы». И я держал тактику победы именно до этой драки, чтобы, наконец, решить наш спор с Ромодановским.

Итог даже не в том, что я выиграл спор и не пришлось изрядно раскошеливаться, а и заработал немного. Важнее иное: крепостных можно обучать воевать. И я шокирован, что сейчас считалось иначе. Ведь как-то Петр в иной реальности вводил рекрутскую повинность.

— Еще год, ваше величество, — говорил я царю, когда раздухаренный и вспотевший царь жадно прикладывался к еде, к закускам, что были