— Сибирская пушнина приносит огромные барыши. Соболя, куницы, черные лисы… Купцы из Москвы, Персии, даже из далекого Китая готовы платить золотом. Если мы установим власть над торговыми путями…

— Верно, но не только о золоте следует думать! — продолжил его слова его кадий. — Речь идет о судьбе правоверных в северных землях. Кучум был оплотом ислама против неверных.

Сайид Юсуф аль-Каффали, начальник тайной службы, человек с острым взглядом и тонкими чертами лица, поднял руку, прося слова:

— Мои люди доносят: мурзы растеряны. Они готовы принять власть того, кто придет. Сыновья Кучума не пользуются большим авторитетом. Один из них попытался захватить ханскую печать еще при живом отце, убил в схватке своего брата, но ничего не добился.

Али-Рахман ибн Маджид, старшина купцов, чье богатство соперничало с ханской казной, кивнул:

— Караванные пути через Сибирь сейчас опасны как никогда. Купцы боятся отправлять товары. Но если Бухара возьмет эти земли под свою защиту, торговля расцветет.

Шейх Абд ар-Рахим аль-Кутуби, старейший из советников, чья мудрость ценилась при дворе не меньше, чем его познания в священных текстах, медленно произнес:

— Сибирское ханство всегда было само по себе. Кучум взял власть, свергнув Едигера. Он принял ислам, но остался степным волком, не признающим хозяина. Если мы хотим удержать эти земли, нужен не просто новый хан, а наш человек, желательно воспитанный в Бухаре, преданный нашему дому.

Абдулла-хан, до этого момента хранивший молчание, медленно поднялся. Все присутствующие склонили головы в почтительном поклоне. Голос повелителя Бухары прозвучал жестко и решительно:

— Кучум при смерти; мурза Карачи мертв. Значит — нужен новый хан. Тот, кто будет выполнять нашу волю. Сибирь должна подчиняться нам. А кто из мурз будет выступать против, тот пожалеет.

Хан сделал паузу и мрачно улыбнулся:

— А Кучум… пусть он не выживет после ранения, — произнес он тихо, но так, что каждый в зале услышал эти слова. — Такова воля Всевышнего.

Визирь Мир Аслан-бек понимающе кивнул:

— Повелитель мудр. Я прикажу подготовить послов к татарским мурзам. Обещаем им защиту и привилегии в обмен на верность. Тех, кто откажется…

— Тех ждет участь мятежников, — закончил за него сардар Кутлуг-Мирза.

Начальник тайной службы добавил:

— Мои эмиссары тоже готовы идти. Они принесут обещания золота тем, кто готов служить Бухаре.

Кадий аль-Бухари воздел руки к небу:

— Да благословит Аллах это начинание! Мы несем истинную веру в земли, где она под угрозой.

Абдулла-хан обвел взглядом собравшихся:

— Каждый знает свою задачу. Действуйте быстро и решительно. Сибирь станет нашей. По-настоящему нашей. Новый хан будет говорить то, что я ему скажу. Купцы Али-Рахмана будут собирать пушнину, войска Кутлуг-Мирзы охранять границы, а кадий Шамс ад-Дин следить за чистотой веры.

Визирь поклонился:

— Будет исполнено, повелитель.

Свечи догорали, отбрасывая длинные тени на ковры. Совещание подходило к концу, но каждый из присутствующих понимал — начинается новая глава в истории Великой Степи. Бухара бросала вызов многовековому порядку.

* * *

Глава 10

…Я выехал из Кашлыка ранним утром, когда над Иртышом только начинал рассеиваться туман. Никому не сказал о своих планах. Просто оседлал вороного жеребца, взял саблю, трофейный пистолет, арбалет-многозарядник, кое-чего перекусить и выехал через ворота. Часовые быстро открыли мне дверь, ничего не сказав — не впервой я уезжал на разведку окрестностей, да и вообще, я с недавних пор в отряде вроде как в руководстве, и волен сам ездить туда, куда мне нужно, не отчитываясь ни перед кем, кроме атамана.

Погода выдалась теплой. Степные травы уже поднимались, в воздухе звенели комары. Я направил коня вдоль берега Иртыша на север. Двадцать верст — путь не близкий, но и не дальний. За спиной остался дым костров Кашлыка, впереди простиралась неведомая земля.

Хотя не особо она неведомая, кроме крайней точки моего путешествия. Это я так сказал, для красоты!

Постепенно местность начала меняться. Правый берег Иртыша становился все выше, появились овраги, поросшие кустарником. Скоро должен показаться Тобол — великая река, что впадает в Иртыш. Место их слияния — как раз цель моего путешествия. В прошлый раз меня и моих казаков там встретила большая группа недружелюбно настроенных вогулов, которые попросили «сюда не ходить», потому как «священная земля». Ссориться в преддверии наступления Кучума причин не было, и мы ушли, помня о том, какими сумасшедшими становятся вогулы, если дело касается их верований.

Когда нас, казаков, всего лишь четыреста, а вокруг необъятная Сибирь и тысячи, а то и десятки тысяч людей, которые смотрят на тебя с недоверием, а то и с ненавистью, ругаться со всеми напропалую нельзя. Политика — штука такая.

Но сейчас я попробую осмотреть территорию по тихому, один. Тогда вогулы знали, что мы прочесываем местность в поисках пирита и неизбежно придем и к их «священной территории», но едва ли они там постоянно дежурят

Во всяком случае, я на это очень надеюсь.

Брод оказался там, где и всегда — никуда не делся. Течение было сильным, но жеребец уверенно перебрался на другой берег. Я выехал на высокий обрыв, проехал еще, остановился, привязав коня к корявой сосне и пошел дальше пешком и налегке, оставив арбалет у седла.

Передо мной расстилалось место слияния двух больших сибирских рек. Тобол, широкий и полноводный, вливался в еще более могучий Иртыш. Высокий берег, на котором я стоял, господствовал над всей округой. Отсюда на десятки верст просматривалась речная долина, извилистые протоки, заливные луга.

Священное место было безлюдным. Никаких признаков людей или якобы обитающих здесь духов. Все, как обычно. И меня это весьма устраивает. Иногда одиночество — очень здорово!

А потом я увидел то, что заставило мое сердце чуть не выпрыгнуть из груди.

На пространстве примерно в версту, на пологом склоне близко к берегу, земля имела странный вид. Желтовато-серые выходы породы проступали среди травы. Не веря своим глазам, на деревянных ногах я подошел ближе и присел на корточки, разглядывая находку.

Пирит. Железный колчедан. То, что для нас сейчас важнее всего на свете. Его отсутствие стоило нам большого труда и пролитой крови. Кристаллы золотистого цвета, похожие на крупные зерна, россыпью лежали прямо на поверхности. Некоторые куски были размером с кулак и блестели на солнце так, что глазам было больно. Я поднял один — тяжелый, с металлическим блеском граней. Разбил камнем — внутри та же золотистая структура, местами с прожилками. Вот она, сера. Основа для изготовления пороха. Не золото, но с помощью золота не выстрелишь, а с серой — еще как.

Если мы еще не спасены,