Он приоткрыл дверь, выглянул в коридор. Пусто. Тишина. Выскользнул наружу, плотно, но беззвучно прикрыл дверь за собой. Лунный свет из окна в конце коридора слабо освещал пустое пространство. Он двинулся вдоль стены в обратную сторону.

Мужчина уже практически вернулся к себе, как вдруг услышал шаги: чёткие, уверенные. Кто-то шёл по коридору. Он замер на полушаге. Кровь прилила к лицу. Дежурный? Кто ещё? Он лихорадочно огляделся, заметался. Укрыться? Где? Шкафы? Слишком далеко. Дверь в класс? Закрыта. Его взгляд упал на тяжёлые, тёмные шторы, висевшие у большого окна в конце коридора, как раз по пути. Не раздумывая ни секунды, он метнулся к ним, юркнул за плотную ткань и прижался к холодному стеклу, затаив дыхание. Занавес пах пылью и сыростью, и мужчина еле сдержал громкий чих.

Шаги приближались. Мерные, неторопливые. Неизвестный прошёл мимо его укрытия, даже не замедлив шага. Свет фонаря мелькнул по стене напротив и пропал. Шаги удалялись, пока вовсе не стихли вдалеке, растворились в ночной тишине казармы. Мужчина выждал ещё минуту, две. Сердце бешено колотилось.

«Пронесло… Снова пронесло, » — подумал мужчина.

Только когда в коридоре снова воцарилась сонная тишина, нарушаемая лишь привычными ночными звуками, он выбрался из своего укрытия, отряхнулся от невидимой пыли и поплёлся дальше. Обида на высокомерного нанимателя всё ещё клокотала внутри.

Когда он уже подходил к двери своей комнаты, его рука потянулась к ручке… И вдруг резко остановилась, будто упёрся в невидимую стену. Его озарило идеей: ясной, простой и поэтому — гениальной.

«А что если…» — шевельнулось в мозгу, — «…я сыграю на два фронта?»

Он переступил с ноги на ногу, давая мысли развернуться. А что? Поговаривали ведь в городе, что контора, представителя которой он видел несколько дней назад возле штаба, тоже неплохо платит за интересную информацию. Особенно если она касается определённых лиц. Лиц вроде его нынешнего нанимателя.

Картина представилась яркая: он приходит к тому самому человеку и рассказывает про синюю книжку. Про то, что она у Громова. Про то, что его наниматель очень ею заинтересовался… А он… он наверняка оценит. И заплатит. Щедро. Возможно, даже щедрее, чем тот, кто только что так грубо оборвал разговор.

Лицо его в темноте расплылось в широкой, жадной улыбке. Он даже потёр руки, представляя, как этот напыщенный жирдяй будет корчиться от злости, когда к нему придут те люди. А он будет при этом где-то далеко, с деньгами в кармане.

«Но сначала… — мысли вернулись к реальности. — Сначала нужно стрясти денежки с этого старого борова. За сегодняшний доклад. За испуг. И за информацию о книжке. А уж потом… потом, можно подумать, и о других покупателях».

Он выпрямился, приосанился. Обида и страх уступили место азарту и жадной уверенности. Путь к богатству, казалось, лежал прямо перед ним, через эту самую синюю книжку. Он уже не таился. Уверенно дёрнул ручку двери и вошёл в комнату. Теперь нужно было хорошенько всё обдумать. Завтра будет великий день. Нужно будет узнать, что же всё-таки в той книжке. И как её заполучить. Или хотя бы заглянуть. План потихоньку формировался в его голове, простой и, как ему казалось, беспроигрышный.

* * *

Лекции в тот день тянулись невыносимо долго. Солнечные зайчики плясали по стенам аудитории, за окном вовсю грело весеннее солнце, а я чувствовал себя актёром, репетирующим сложную роль. Роль, которая шла вразрез с моим характером: открытого, но неболтливого человека, осторожного в деликатных вопросах. Но план требовал именно этого: создать впечатление человека, обладающего важной информацией и, что было ключевым, не умеющего или не желающего её особо скрывать.

«Таков путь», — напоминал я себе, глуша внутренний дискомфорт. Цель оправдывала средства.

Обеденный перерыв в училищной столовой я использовал по полной. Мы с Зотовым стояли в очереди на раздачу, молча двигая свои подносы. Рядом, чуть впереди, толпилась группа курсанта из другого взвода. Их разговор, громкий и бесхитростный, сам собой зашёл о недавних событиях в городе. Говорили они об аварии, в которой пострадали курсант и инструктор училища. Один из них, румяный паренёк с едва пробивающимися усами, обернулся и громко крикнул, узнав меня:

— О, Сергей! — обратился он ко мне. — А правда, что по тому делу с машиной новые данные всплыли? Или опять дело в долгий ящик положат?

Несколько голов обернулись в нашу сторону. Я почувствовал, как Зотов слегка напрягся рядом. Он слегка повернул голову и хотел что-то сказать, но передумал. Я сделал вид, что раздумываю, перекладывая ложку на подносе.

— Новые данные появились, — ответил я достаточно громко, чтобы слышали рядом, но без особой напористости. — Не всё так просто, как сначала казалось. Выяснились кое-какие интересные детали насчёт того водителя. — Я позволил себе короткую, многозначительную паузу, глядя на паренька. — Оказывается, незадолго до… события, у него на руках оказалась довольно крупная сумма. А потом деньги как корова языком слизнула. Следствие очень этим заинтересовалось.

— Откуда деньги-то? — тут же заинтересованно спросил другой курсант.

— Тут версии разные, — уклонился я от прямого ответа, делая шаг вперёд по мере движения очереди. — Может, выигрыш, может, ещё что… Неважно. Важно, что деньги бесследно исчезли. А это уже пахнет не просто несчастным случаем. Особенно если там замешаны… — Я намеренно оборвал фразу, будто спохватившись, и кивнул в сторону кастрюль на раздаче: — щи, пожалуйста, товарищ повар. Две порции.

Я взял свою порцию щей, ощущая на себе взгляды. Курсанты перешёптывались, явно заинтригованные. Краем глаза я видел Зотова. Он стоял рядом, молча перекладывая на поднос свою порцию, но на его лице застыло выражение крайней степени замешательства и удивления.

Он знал меня как парня сдержанного, не склонного делиться полусплетнями и полуфактами в шумной столовой, особенно по такому щекотливому делу. И моя готовность, с которой я поделился этой информацией с почти незнакомыми ребятами, явно выбивалась из моего обычного поведения. Он это заметил, но промолчал. Ни слова не сказал, ни вопроса не задал. Просто взял свой обед и пошёл к нашему столу вслед за мной. За что я ему был благодарен. Врать другу не хотелось.

После лекций, устроившись в коридоре возле окна, я продолжил спектакль. К нашей разношёрстной компании подтянулись Лобачев и Сухарев. Я снова пустился в рассуждения о «странных совпадениях»,