В результате этих преобразований работа Санкт-Петербургской сыскной полиции значительно повысила свою эффективность. В кратчайшие сроки были раскрыты громкие преступления. За все это Аркадий Францевич получил ряд орденов и чин коллежского советника. Если сравнивать с воинскими званиями, то за восемь лет работы в полиции Кошко от поручика дорос до полковника. Стремительная и невероятная карьера. И, замечу, заслуженная. Именно поэтому я в первую очередь обратился к этому человеку и теперь с нетерпением ждал ответа, надеясь, что, несмотря на позднее время, за четыре часа после нашего телефонного разговора Кошко удалось хоть что-то узнать.

– Здравствуйте, ваше сиятельство…

– Аркадий Францевич, без чинов. Есть какие-нибудь новости? – перебил я Кошко и сел на предложенный стул, сняв папаху и расстегнув бекешу.

Сыщик опустился на свой стул за рабочим столом и произнес:

– Кое-что есть, Тимофей Васильевич. Как рассказала ваша служанка Глафира Матвеева, к Нине Викторовне пришла какая-то благородная дама, молодая, среднего роста, стройная, очень богато одетая. Лицо служанка подробно не рассмотрела, так как дама была в модной шапке с вуалью. Представилась посетительница Анной Николаевной и хорошей знакомой Ивана Аркадьевича. О чем дама разговаривала в комнате с Ниной Викторовной, Глафира не слышала. Встреча закончилась, пока она готовила на кухне чай для гостьи. Госпожа Беневская ушла с посетительницей, предупредив, что отлучится где-то на пару часов. Ей надо съездить с Анной Николаевной за посылкой от сына.

– Портрет этой дамы художник-криминалист создал? – перебил я Кошко.

– Никитин старается. Уже второй час с Матвеевой работает. Плохо получается из-за этой вуали.

– Со мной Куликов приехал. Надо и его подключить. Он в коридоре остался. Один талант хорошо, а два лучше.

– Согласен, Тимофей Васильевич. Сейчас Ивана Семеновича проводят в помещение, где работает мой Никитин. – С этими словами начальник столичного сыска вышел из-за стола, а потом и из кабинета.

Я услышал, как он здоровается с Куликовым и просит какого-то Смирнова отвести нашего художника к Никитину.

Вернувшись за стол, Кошко продолжил доклад:

– Где-то через час после ухода Нины Викторовны домой вернулся генерал от инфантерии Беневский. Буквально через десять минут после этого в квартиру позвонили. Матвеева, открыв дверь, обнаружила на придверном коврике конверт с надписью «Генералу от инфантерии Беневскому». Его она отнесла генералу, после чего все и завертелось. Аркадий Семенович, ознакомившись с содержанием письма, доехал до центрального телеграфа и отправил вам в Гатчину телеграмму. А также отправил телеграмму и сыну с вопросом, кто такая Анна Николаевна.

Сыщик открыл ящик своего стола и, достав конверт, протянул его мне:

– Вот, ознакомьтесь.

– А… – Я хотел спросить про отпечатки пальцев, но Кошко меня опередил:

– Отпечатки пальцев мы с конверта и письма сняли. Но они оказались отпечатками генерала Беневского и служанки Матвеевой. Преступник ныне пошел грамотный, знакомый с дактилоскопией.

– Серьезно? – удивился я.

– В столице уже прошло несколько судебных процессов, где основным доказательством выступили отпечатки пальцев. На основании этого преступники получили обвинительные приговоры. Так что за своими отпечатками они теперь следят. Я имею в виду грамотных преступников, – усмехнулся Кошко. – Так что, к сожалению, с этой стороны какой-то информации получить не удалось.

Я открыл конверт, достал лист бумаги и прочитал текст: «Если хотите увидеть свою жену живой, то за ней должен прийти ваш зять. В полицию и жандармам об этом не сообщайте, в противном случае ваша жена будет убита. Где состоится встреча, вам сообщат позже».

Вежливо, культурно и как-то по-детски. Нет, я понимаю, что для начала двадцатого века захват заложника – это нонсенс, абсурд, событие, противоречащее здравому смыслу. Но как-то нелепо похитителям упоминать полицию и жандармерию, если я являюсь начальником центра, где есть бойцы, которым и полицейские, и жандармы в подметки не годятся. А слухи о том, как с моей помощью преставились в полном составе члены ЦК РСДРП, ходят не только в Российской империи. Поэтому я не понимаю, на что надеются похитители, прося меня прийти на встречу. На то, что я, как баран, тупо пойду за козлом-провокатором на скотобойню? Это глупо и, опять же, по-детски как-то.

Хотя, может быть, я на эту ситуацию смотрю с точки зрения обывателя двадцать первого века, когда захват заложников стал обыденностью, и с террористами в этом случае практически все страны боролись силовыми методами. Во всяком случае, в СССР, насколько помню, когда впервые в декабре 1981 года в Сарапуле два вооруженных дезертира захватили в заложники двадцать пять учеников десятого класса и потребовали выезда на Запад, «Альфа» провела успешный штурм, оба нападавших были арестованы, заложники не пострадали.

В ноябре 1983 года самолет Ту-134А рейса Тбилиси – Ленинград был захвачен группой из семи террористов, потребовавших лететь в Турцию. При захвате ими самолета погибло семь человек и было ранено три пассажира. И вновь «Альфа» пошла на штурм лайнера, бандиты были обезврежены. При штурме никто не пострадал.

В 1985 году возле советского посольства в Бейруте четыре наших сотрудника были захвачены в заложники представителями организации «Хизбаллах». Официально заложников отпустили после удачных переговоров наших дипломатов с духовным лидером «Хизбаллах» – аятоллой Мухаммедом Фадлаллой.

По неофициальным слухам, Фадлалле после убийства террористами одного из советских заложников подкинули отрезанную голову с гениталиями во рту, принадлежавшую его то ли племяннику, то ли какому-то другому родственнику. После этого оставшихся в живых троих заложников привезли к воротам советского посольства в Ливане. И дальше в СССР и потом в РФ при захвате заложников все вопросы с террористами решали только силовыми методами.

В общем, в том что Нину Викторовну надо освобождать штурмом, а не договариваться с похитителями, у меня даже сомнений не было. Тем более что все это похищение, вероятнее всего, и затевалось, чтобы получить возможность убить меня. Теперь только бы найти похитителей с заложницей, и чтобы теща к этому моменту была бы жива.

– Еще что-то есть? – вынырнув из размышлений и положив на стол папаху и конверт с письмом, несколько расстроенно спросил я.

– Есть еще описание извозчика, на котором Нина Викторовна с Анной Николаевной отъехали от доходного дома в сторону Дворцовой площади. И вот здесь есть одна интересная подробность. Свидетель отметил, что у извозчика на правой руке было большое родимое пятно. Я уже отправил одного из своих людей за этим свидетелем, чтобы его привезли сюда для составления портрета извозчика по описанию, а самое главное – описания и опознания родимого пятна.

– А что в этом пятне такого интересного? – не выдержав, перебил я Кошко вопросом.

– В моей картотеке преступников, Тимофей Васильевич, уже три тысячи шестьсот восемьдесят две карточки с