— Будут тебе цены, я же сказал, — раздраженно дернул щекой отец и посмотрел в окно. После чего скривился еще сильнее.

Я глянул туда же и увидел набежавшие тучи. До этого несколько дней стояла жара, да и с утра было еще солнечно, а сейчас все шло к дождю.

— Опять будут на погоду ссылаться, — пробурчал отец.

— Ты о чем?

— Сегодня крепостники барщину отрабатывают, али забыл? Должны на наших полях работать, а при дожде — сколько они сделают? Грязь, слякоть, толком картофель не окучить. Что-то конечно сделают, но гораздо меньше, чем могли бы в хорошую погоду. Так они потом еще и болеют после такой погоды! Вот потеряю я несколько душ, если их заставлю безвылазно там находится, какой мне с того прибыток? Вот и приходится мириться, когда те заявляют, что из-за дождя толком ничего не выполнили, — вздохнул он.

Звучало цинично. Жизнь крестьян для отца стоила ровно столько, сколько они могли принести ему дохода. Никакого сострадания не было и в помине. С другой стороны, если они мало сделают, это и правда наш прямой убыток. К тому же я сейчас могу подсказать, как организовать работу, чтобы и люди себя не загоняли, и дело спорилось.

— Так пускай они посменно работают? — предложил я. — Не все сразу, а по очереди. Сначала треть — часа три трудится. Потом следующая треть. И потом последняя треть.

— И в чем выгода? — удивился отец.

— За три часа меньше шанс, что они заболеют, чем при полном рабочем дне. К тому же к концу дня все равно уставать и замедляться будут, а тут — те, кто сменяют, на поле придут со свежими силами. И смогут работать так же, как предыдущая треть крепостных.

— И в итоге сделают столько, сколько сделала бы треть крепостников, — покачал головой отец. — На поле ведь только треть в одночасье находилась!

— Так и поставить им задачу, что спросишь с них по итогу в обычном порядке. Как если бы дождя не было, и работали все. Тогда уж точно будут стараться за троих в отведенный им срок.

— Ну не знаю, — почесал бороду отец. — Как-то это… — помахал он рукой в воздухе, не найдя подходящих слов.

— Можно попробовать, — пожал я плечами. — А там увидим, прав я — или нет. От одного дня большого убытка не будет.

— Ладно, — решился он. И тут же крикнул во всю мощь своих легких, аж меня немного оглушив, — Корней!

— Звали, барин? — примчался через минуту мужик.

— Позови старост. Пускай до обеда ко мне зайдут.

— Из дальних деревень не успеют, — заметил Корней.

— Хмм… тогда пускай только Еремей придет. На его деревне спробуем твою задумку, — посмотрел на меня отец.

Корней ушел звать старосту ближайшей деревни, которая стояла через дорогу, а мы продолжили разбирать бумаги. Отношение отца к людям меня, человека из двадцать первого века, коробило, но я понимал, что переделать его мне не получится. А так — хоть будет людям отдых во время дождя, да смогут после работы согреться и отлежаться. Все лучше, чем под дождем целый день спину гнуть. Если крестьяне не дураки, а про их смекалку в будущем целые байки складывают, то должны оценить такой подход и пусть не поблагодарить, но хотя бы откровенно не лодырничать во время отработки барщины в непогоду.

Еремей пришел через полчаса. Старый уже дедок, полностью седой, тощий, в длинной рубахе аж до колен и штанах, подпоясанных тканевым поясом. На ногах — лапти с замотанными портянкой ступнями. На голове ничего не было, зато на поясе висел мешочек. Зайдя в кабинет после приглашения, он поклонился и с ожиданием посмотрел на отца.

— Как дождь пойдет, поделишь души на три части — и они по очереди будут барщину отрабатывать. По три часа, после чего сменяются. Но каждый должен работать за троих! Спрос будет, как в обычный день, все понял?

— Барин! — упал на колени дедок, — да как же один за троих сможет работать? Да еще в дождь? Не по силам нам это!

— Ты мне тут не причитай! — рыкнул отец. — Али хочешь, чтобы вся деревня весь день под дождем на полях грязь месила? Так я прикажу. И обскажу потом, кому они за это обязаны. Понял?

— Понял, барин, — с тоской в глазах кивнул дедок.

— Тогда — иди, исполняй. Завтра с утра проверю, что успели сделать.

Я от этой сцены испытал испанский стыд. Да что толку от этого? По-другому к крестьянам тут не относились. А начнешь по-хорошему с ними обращаться, они первые покрутят пальцем у виска — мол, барин дурью мается. Может, и порадуются в душе, но работать лучше от этого не станут. Как известно, кнутом и пряником можно добиться в разы больше, чем только чем-то одним. Вот для них кнут — недовольство отца. А пряник — это свободные часы отдыха, после ударного труда. По-моему, это все же и честнее и полезнее для всех. Потому и предложил отцу эту идею.

* * *

Еремей возвращался в деревню, задумчиво дергая себя за бороду. Ну и задание барин дал! Поделить людей на три части, чтобы они поочередно барщину отрабатывали, да каждая часть — как за всю деревню работала! Ишь чего удумал! Но ослушаться — получить плетью. И это в лучшем случае. Шкура что? Заживет! А вот если он на них долг повесит, что деньги ему не принесли, то уже хуже. Итак подати все копейки выскребают, даже на муку приходится всей деревней скидываться, а новое тягло камнем упадет на плечи всех жителей.

«А с другой стороны, — продолжал размышлять Еремей, — ведь действительно не весь день людям спину гнуть? Три часа — это не так много. Можно и постараться, зато потом — на полати, отогреваться, да взвар пить. Еще и время будет струмент подготовить, а то скоро сенокос. И далеко не все успели грабли смастерить, да косы выправить. Токмо надо в каждую треть старших назначить, кто будет за всеми приглядывать. Иначе тот же Минька, прохвост, без пригляда никак работать не хочет! Да, так и сделаю».

В деревне к новому правилу отнеслись настороженно и с опаской. Время как раз начиналось обеднее, и люди