Делагарди знал о подвигах и приключениях своего полковника. Он был, судя по рассказам, хорошим дуэлянтом, бретером и покинул свою страну в том числе по причине того, что за ним шел кровавый след из дуэлей, за которые король мог покарать.

— Так вот. Якоб, друг мой. Во франции только три клинка, что могут сравниться с моим. Один мертв, это точно. Один пропал, мой друг Франсуа де Рекмонт. — Он хохотнул. — И я последовал его примеру, тоже уехал. Также растворился. Ну и еще один выскочка. Но он не в счет.

Делагарди слушал внимательно.

— Так вот. Нас четверо, и мы лучшие из лучших. — Он буравил Якоба осоловелым взглядом. — Понимаешь, лучшие из лучших.

— Понимаю. — Процедил тот.

Ему очень не нравилось то, к чему шел весь этот разговор. Дуэли на войне, здесь в этих бескрайних лесах. Глупость.

— И я вызову этого ублюдка на поединок. — Луи опрокинул бутылку, кадык его активно заработал. Алая жидкость обильно заливалась в брюхо.

— Я буду молиться за твой успех. — Холодно проговорил Якоб.

Если уж отважный француз, рыцарь, полковник решился на поединок с самозванцем, то все довольно плохо. Это свидетельство того, что он боится за своих людей. Страх поселился в его душе. Опасение, что он вновь поведет их в атаку и потеряет теперь не четверть, а всех. Всю тысячу. Поэтому он решил взять всю ответственность на себя, прославиться в веках и убить этого чертового русского.

Француз в этот момент поднялся на плохо слушающих его ногах. Уставился на своих сотоварищей, на Якоба, тряхнул бутылкой. Там уже ничего не было. Скривился, отбросил ее в сторону.

— А чего ждать? Якоб, собратья. — Попытался сделать реверанс, но чуть не упал. Выпалил. — Коня. — Дернулся, закричал громче. — Коня мне!

— Что ты творишь? — Делагарди в холодной ярости поднялся.

— Я поеду и убью его. Сам, один. И Все эти неотесанные варвары поймут, что Луи де Роуэн не трус. Что он славный рыцарь и сделал то, что не смог сделать ни один из этих русских, казаков, бояр, царей, князей. А я… — Он уставился осоловелым взглядом на Якоба. — Я! Сделаю это!

— Не дури. — Делагарди сделал шаг вперед.

Друзья полковника пытались подняться, но на них выпитое произвело более убойный эффект, чем на их командира.

— Коня! — Он выхватил прекрасный клинок, направил его на Якоба. — Не смей останавливать меня, швед. Я заколю тебя. Не посмотрю, что мы друзья с тобой. Дева Мария мой свидетель. Убью не думая.

Делагарди трясло. Он понимал, что происходит нечто невероятно безумное. Просто не укладывающееся у него в голове. Полковник, наемник сейчас собирался мчаться куда-то через русский лес по дороге к вражескому лагерю, который был в дне пешего, быстрого марша, и творить там какое-то рыцарское безумие.

Поединок!

— Остынь! — Выкрикнул он, но клинок в руках француза говорил, что его хозяин настроен невероятно решительно.

— Коня!

Ошалелые солдаты подвели своему командиру его скакуна и второго, заводного.

Несмотря на состояние Луи де Роуэн резко дернулся, подпрыгнул, взлетел в седло, заорал что есть мочи.

— Монжуа! Сен-Дени! — Дал пяток коню и понесся в ночь.

Это было безумием. Делагарди не знал, что даже сказать по этому поводу. Он замер у костра, где полулежали ошалелые капитаны французской тысячи. Его трясло.

Безумие! Полнейшее безумие накрывало всех его людей.

— Русь сведет нас с ума. — Прошептал он. — Бог мне свидетель.

Он повернулся, двинулся к своим кострам.

Брел, пытаясь убедить себя, что произошедшее лишь плод его воображения, и это на самом деле не случилось. Что полковник, закаленный в боях ветеран, сейчас не повел себя как безумный мальчишка и молился Господу и деве Марии о том, чтобы он сверзился где-то с коня, рухнул бы и остался цел.

Утром он нашел бы его спящим в какой-то канаве или стогу сена.

Но… Надежда эта была слишком туманной.

Делагарди понимал, что войско этого Игоря — не сборище рыцарей. Это опасные, хитрые, коварные русские, готовые на все. Там мало дворян и бояр. Там казаки и откровенная голытьба. Хотя… Да как голытьба могла сотворить днем такое!

Дьявол! Дожить бы до битвы!

В прямом сражении шансы на победу есть. Этому самозванцу нечего противопоставить его отлично обученной, сплочений пехоте. У него не было ничего, не могло просто быть. Нужно дойти и разбить этого… Этого…

Да кто же он такой! Дьявол! Кто⁈

Прошлая ночь! Берега реки Лопасня. Походный лагерь московского войска окрест безымянной деревни.

Делагарди проснулся резко, схватил привычным движением рукоять своей рапиры.

Вскочил, осмотрел.

Вокруг было спокойно, паники не было, бойцы поднимались, вглядывались в темноту, на другой берег реки. Начинали спешно снаряжаться. Это было у них вбито в привычку. Если что-то творится, лучше быть готовым к бою. Хотя бы самому, а лучше в строю с такими же, как ты.

За Лопасней, во мраке творилось что-то странное.

Шум, крики, звон стали. А разбудили всех громкие выстрелы и взрыв. Что-то… скорее всего, пороховой припас, бочонок — рванул. Ржали кони, кто-то истошно орал так, что было слышно даже здесь.

— Нога! Мать моя… моя нога! Верните! А!

Этот безумный, долгий, очень долгий день не собирался заканчиваться. Судя по луне и звездам отбой состоялся не так давно, лагерь только-только улегся, угомонился после «победного» разгулья. Делагарди только убедил себя в том, что поутру сможет без проблем найти замену обезумевшему Луи де Роуэну. Перепился рыцарь и сотворил дурость. Может, в канаве его где-то днем по дороге к Серпухову и найдется. Слишком уж далекий путь, да еще в ночи и в таком состоянии. Добраться — непростая задача.

Только все улеглось. Теперь новая неурядица. Что-то творилось на том берегу.

Хаос постепенно перекочевывал оттуда на эту сторону.

— Трубить подъем и построение!

Загудел горн. Ему ответил второй ближе к воде, третий где-то за спиной, четвертый, пятый. Все московское воинство поднималось.

Вроде бы внезапность рейда, если это конечно он, удалось предотвратить.

Будь это он в исполнении самозванца Игоря, то можно ждать, что его сотни переправятся и на эту сторону. Неужто дозоры, на этот раз выставленные, опять прошляпили⁈ Это уже невозможно терпеть, за такое головы рубить надо!

— Ваша милость.

Оруженосец Якоба уже был готов помогать генералу облачаться. Мальчишка держал наготове колет, кираса лежала рядом, как и морион.

Привычными движениями он снаряжался.

Следом пошла железная юбка, прикрывающая бедра. Получить в ночном бою случайный удар ему совершенно не хотелось, поэтому железо экипировалось по максимуму.

Наемное воинство, имеющее опыт ночных боев, сильнее жгло костры повышая