— А где мой мужик? Куда запропастился?

— За хворостом пошёл, сушняк собрать, — проплетал я. — Минут через пятнадцать будет.

— Как удачно я зашла? — звонко рассмеялась Витькина подруга. — Так чего мы теряем время? — с жаром зашептала она, и свою руку положил поверх моей. — Пошли в шалаш, дурачок. Я же знаю, что ты давно на меня заглядываешься.

Вот тут я реально перетрухал. Рука у Зинки холодная как у покойницы. Да и потом врёт она всё. Я, конечно, на неё заглядывался, баба она видная, сисястая. Но она же терпеть меня не могла. Более того — называла противным сморчком. А тут сама ластиться, как лиса. Кроме того птицы вокруг притихли, а это верный признак нечистой силы. Я испугано ойкнул, встал с лавки, еле-еле выдавил из себя улыбку. И она встала с лавки, и платье своё начала расстёгивать, глядя на меня маслянистыми глазами.

— Свят-свят-свят, — зашептал я и давай креститься.

А потом вспомнил молитву, что бабушка в детстве читала и затараторил:

— Да святится имя Твое, да прибудет Царствие Твое, да будет воля Твоя…

А ей хоть бы хны. Она только ещё громче расхохоталась и платье своё цветастое сбросила на траву, оставшись совсем без ничего. «Не боится молитвы, сука, — зашептал я про себя. — Пропал я. Удавит она меня и не поморщиться». И вдруг злость обуяла всё моё существо. Я резко крутанулся на месте и схватил наполовину обгоревшую ветку из костра.

— Не подходи! — заорал я, отмахнувшись один концом ветка, на которой колыхались лепестки огня. — Подожгу, сука! Не подходи!

— Это же я, дурачок, — улыбнулась Зинка, и сделал шаг навстречу.

И только я подумал, что ошибаюсь, и что эта самая настоящая Витькина подруга, как вдруг маленькая искорка долетела до кожи этой красивой бабы, и она вмиг превратилась в сгорбленное и уродливое существо. Лицо всё в бородавках, на спине горб и звериная шерсть, руки и ноги серые и худые, глаза злые, красные и страшные.

— Догадался, сучонок, ничего я тебя потом всё равно достану, — захихикала она скрипучим голосом и по-звериному, опираясь на четыре конечности, понеслась в лес.

А когда с хворостом явился Витька, то я сразу сказал ему, что завтра работаем с 4-х часов утра, выкашиваем столько травы, сколько сможем, и валим обратно в посёлок. На вторую ночь я здесь оставаться не хочу.

* * *

— И всё? — криво усмехнулся один из парней, когда я закончил рассказ. — Подумаешь стрхота? Детский сад.

— У истории есть продолжение, — буркнул я. — В начале ноября, когда выпал первый снег, мой напарник напился, заблудился в небольшой рощице и умер. А на утро рядом с трупом обнаружили маленькие следы голой человеческой ступни.

— Ужас, — поёжилась рыжеволосая Наташа.

— У меня тоже есть одна страшилка, — вдруг сказала большеглазая с короткими чёрными волосами Вера, которая весь вечер скромно помалкивала.

— Давай, Веруня, дай жару, — загоготал тот же самый весельчак, что не поверил в мою страшную историю.

— Будете смеяться, не буду рассказывать, — обиделась Вера.

Но тут лыжники и лыжницы областной команды со всех сторон загудели, уговаривая свою подругу попугать их ещё чем-нибудь страшненьким, а надоедливого дурака Тараса попросили помолчать, поэтому девушка всё же начала свой рассказ:

— Все вы в курсе, что я учусь в Сормовском техникуме, что находится на улице Энгельса. И перед сборами мне пришлось договориться на дополнительные занятия, поэтому всю последнюю неделю я училась до 7-и часов вечера. А пять дней назад я зашла за своей подругой, которая занималась бальными танцами в сормовском ДК, что находится недалеко от техникума. Ну и прождала её до 9-и часов вечера. Хотелось с ней кое о чём поболтать. Мы с ней живём в одном доме на Льва Толстого, и идти от ДК до нашего дома не больше километра. К тому же всех местных ребят хорошо знаем и никто нас на районе никогда не трогал.

— А в это раз? — съязвил Тарас, от которого тут же потребовали заткнуться.

— В этот раз произошло что-то невероятное, — усмехнулась Вера. — Мы шли по Юбилейному бульвару, там, где стоят скамеечки и всегда много разного народа. Но в тот вечер бульвар был абсолютно пуст. Редкие фонари лишь частично освещали хорошо протоптанную дорожку. Падал большими хлопьями снег. И вдруг на расстоянии в сто метров я заметила высокую и худую фигуру с оленьими рогами на голове.

— Просто кто-то из ребят решил пошутить, — робко предположила рыжеволосая Наташа.

— Не думаю, — замотала головой Вера. — Эта высокая фигура буквально излучала леденящий душу страх. Мы с подружкой так перепугались, что даже не могли закричать. И лишь когда он большими шагами побежал в нашу сторону, мы очнулись и громко завизжали. И наконец, бросились наутёк в ближайшие к бульвару пятиэтажки. А этот рогатый псих громко зашипел и ринулся следом. Во дворе, как назло, тоже не было ни души. Мы резко влетели в первый же подъезд, и пока я посиневшими от холода пальцами держала дверь, моя подруга громко закричала: «Спасите! Помогите!». На крик вышел какой-то толстый дядька с топором в руках. Мы ему, конечно же, всё объяснили, а он посмотрел на нас как на идиоток, выглянул во двор, но там уже никакого рогатого чудовища не было.

— И это всё? — захохотал весельчак Тарас.

— А что ещё ты хочешь услышать? — с вызовом бросила рассказчица.

— Да просто пить надо меньше, ха-ха, — загоготал парень. — И курить тоже, ха-ха!

— Вот и нам никто не поверил, — погрустнела Вера. — А я теперь боюсь ходить вечерами одна.

— Я тебе верю, — сказал я, так как с полуслова понял, что это и был тот самый проклятый Вендиго, который появился в городе Горьком по мою душу.

Глава 7

Назначенная на четверг 30-е января тренировка на открытом стадионе Автозавода началась с получасовым опозданием. Пока команда в подтрибунной раздевалке облачалась в хоккейную амуницию, надевая под неё тёплое нательное бельё, внезапно повалил снег