— Того и гляди, Егор Иванович, а Федор Юрьевич тебя обскочит, — усмехался государь.

Петр Алексеевич сидел за столом, под навесом, наблюдал за обучением. Уроки только что закончились. Никита Зотов смог объяснить государю обыкновенные дроби. Правда до того, мы с ним вместе вспоминали эту тему. Но… Никита — лучший из моих учеников, как оказалось. Особенно, как только он перестал артачиться и, чтобы успевать за государем и не потерять свое место наставника, начал учиться у меня.

Так что порой бывает, что я сперва даю урок Зотову. А уже после он объясняет царю. Ну и переучиваю Никиту Моисеевича на новый лад. И новая грамматика и система измерений.

Интересно, а Ньютон изобрел свой закон Всемирного тяготения? У нас по плану через четыре занятия именно это открытие будет изучаться. Кстати, царю нравится химия и физика. Вот только лишь раз в неделю эти предметы будут изучаться. Побороть неусидчивость Петра оказалось невозможным. Так что и увеличивать время занятий не получается. Три часа утром и два часа после обеда — вот предел, который Петр Алексеевич может высидеть за партой.

— Так что, Егор Иванович? Проиграл ты спор? — повторил свой вопрос царь, пока я отвлекся на то, как крестьян натужно и с криками пробуют выстроить в каре.

— Срок еще не вышел, ваше величество, — сказал я и посмотрел на ухмыляющегося Федора Юрьевича.

Да, у нас с Ромодановским спор, ну или дворянско-боярское соревнование. Он набрал роту из мещан и мелкопоместных дворян, а я из дремучих крестьян. Ну, и кто из нас получит лучшие результаты за три месяца, тот и выиграл. А проигравший обеспечивает за свой счет оружием и амуницией еще одну роту новобранцев из дворян и мещан.

Конечно же, у Федора Юрьевича была лучшая стартовая позиция. У него большая часть новобранцев умела читать и писать. Как минимум, знала где «лево», а где «право». Да и в целом попонятливее люди были. А мои… Ничего, еще научу. Да уже что-то получается.

— Прошу простить меня, ваше величество! — сказал я.

Оставив государя и Ромодановского, я подошел к своим в будущем чудо-богатырям.

— В шеренгу по три, становись! Равняйсь! — командовал я своим бойцам.

Встали, грудь выпучили, подбородки кверху, чуть направо повернуты. Красавцы! Или пока не очень, но непременно таковыми будут.

— Государь, надлежаще ли команду выполнили сии солдаты? — спросил я у Петра Алескеевича.

Еще одна любимая забава царя — проверять насколько построение и внешний вид солдат соответствует нашему «потешному уставу».

Потешному? Да этот устав уже лучше и подробнее, чем те правила, что бытуют в русской армии. Может он и не выстрадан кровью, но определенную логичность имеет.

— Отчего фузея не чищена? — начал отчитывать моих бойцов царь.

Это надолго. А потом Зотов должен забрать государя на занятия по выезду верхом. Так что я воспользовался моментом и спросил Ромодановского:

— Как мысль моя про бумагу с гербовой печатью? Пришлась ли по нраву боярам?

Федор Юрьевич скривился, показывая мне, что тема для него неприемлема. Ну нет. Этот вопрос важен, причем и для нашего сотрудничества с Ромодановским.

— Что? Не пришлась по нраву сия задумка? — удивился я.

На самом деле, даже не могу представить себе более хитрый и одновременно прибыльный способ заработка для различных ведомств. Хочешь челобитную написать? Пожалуйста. Но сперва купи бумагу особую. Только на таких и можно писать, иные рассматриваются только от иностранцев и не в России писанные.

Это своего рода Государственная пошлина, зависящая от того, насколько высоко и статусное то учреждение, куда нужно обратиться. В высокую инстанцию пишешь? Покупай бумагу с большим тесненным двуглавым орлом. До рубля может стоить лист. И такой способ заработка был известен и ранее. Но в России-то об этом не знают. Так что это именно моя инициатива, я догадался.

Это не самый справедливый налог. Ведь все равно нужно же крестить детей. Свидетельство же о крещении выдается на гербовой. Или венчаться… Так что бременем ложиться на кошели людей. Вот я и прописал, что крестьяне платят медяк, мещане полушку, а вот дворяне… найдут уже ефимку, чтобы заплатить за семейное торжество.

— Так что, боярин, неужто не приняла Дума такую задумку? — Ромодановский молчал, но я настаивал на ответе.

На самом деле, уже знаю, что именно произошло и почему вопрос о принятии «закона о гербовой печати» не решен. Но хочу услышать это от Федора Юрьевича.

Я проверяю уже в который раз его честность и лояльность по отношению ко мне. Нужно определить, насколько существенным является такой источник информации, как князь Федор Юрьевич Ромодановский. Можно ли ему доверять большое, если будет врать в малом.

— Да чуть было не подрались бояре… Не уговорились, кому за то отвечать. Твоя задумка по нраву всем пришлась. Но зело много серебра на том заработать можно. Вот и делят, — сказал мой куратор, одновременно отворачивая голову.

Стыдно за коллег? Бывает. Значит, что сам — душа не пропащая. Но, что для меня важно — не стал юлить, что-то выдумывать. Мог и вовсе ответить, что не мое то дело, да и все. И я отстал бы и… отношения накалились бы. А мне очень много чего придется поведать боярину. В том числе и в вопросах экономики и промышленности. Менять в России нужно невероятно сколько всего.

На самом деле, при принятии закона «о гербовой печати» банально встал вопрос денег. Я предлагал те деньги, что будут собираться с такого сбора направить на своевременное обеспечение чиновников, прежде всего, дьяков. И моя идея была поддержана. Вот тут и обозначился вопрос, каким дьякам. Чье ведомство более нуждается в дополнительном финансировании.

Ха… дополнительном. На самом деле, дьяки получали в лучшем случае выход хлебом. Оплата их труда уже не проводилась по некоторым ведомствам несколько лет. Например, в приказе иностранных дел. Или сами бояре, которые занимали те или иные посты, «кормили» своих подчиненных, или те кормились ото всюду, где только придется.

И мы, ну, пусть я, хотим снизить коррупцию не в разы, но хотя бы немного. Да, берут все, если только занимают те должности, кому взятки дают. Таксы даже есть. Дашь столько-то, так в течение месяца получишь ответ. Ну, а больше, так и раньше. И это не считается чем-то плохим. Это норма. Ну и власть думает,