— Ну, давай, Андрей, говори.

— Ну, он дедуктивным методом выяснил, за каким велосипедным следом нужно пойти, — не вставая с места, бодро заявил мальчишка.

— А почему ты так думаешь?

— Ну, они ведь пошли по следу, — упавшим голосом промямлил Андрюша.

Если после первой фразы я кое-как сдержалась, опустив голову вниз, и никто не заметил, что я давлюсь смехом, то теперь прыснула довольно громко. Попыталась прикрыться ладонью, но те, кто ближе всех сидел, начали оглядываться.

— А почему ты смеёшься, Ева? — спросила Светлана Игоревна. — Тебе не интересно?

Ну и как ей объяснить, что мне смешно даже не от этих глупых вопросов и ответов, а от того, с какими серьёзными лицами сидели юные комсомольцы.

— Это не дедукция, — я постаралась убрать улыбку с лица. — Это называется методом «тыка».

— Ну вот, что ты начинаешь, Бурундуковая! Если села в горящий бензовоз и стала героем, так теперь можно насмехаться над всеми? — тут же встрял Викторас. — Это, по меньшей мере, неприлично.

И я его внезапно вспомнила. Он смотрел на меня через стекло автобуса, когда тягач, тронувшись, проплыл мимо. И, вероятно, и он меня узнал. Поэтому сделала серьёзное лицо и сказала:

— Да не насмехалась я, ребята. Просто не вижу в этом рассказе ни смысла, ни логики, а уж про дедукцию ГГ я вообще молчу.

— А что значит ГГ? — поинтересовалась рыжая девчонка.

— Главный герой.

— Но ведь он именно благодаря своему дедуктивному методу раскрыл это преступление, — возразил Викторас.

— Я вас умоляю, — я закатила глаза. — Всё, что почерпнула из этого рассказа — книги о Шерлоке Холмсе читать точно не буду.

— Я тебя не понимаю, Ева, — подала голос Светлана Игоревна. — Шерлок Холмс — признанный мастер дедуктивного метода. И в этом рассказе он великолепно распутывает очередное дело.

— Да ничего он не распутывает, — отмахнулась я. — Любой сельский мальчишка разобрался бы за шесть секунд, а Холмс не смог отличить даже корову от лошади.

— В каком смысле? — подал голос белобрысый мальчишка. — Ты, вероятно, пропустила концовку о подковах.

— Вот как раз я ничего не пропустила, извините, в отличие от вас. И подковы здесь вообще ни при чём.

— Ну как же ни при чём, — снова встрял Викторас. — Преступник таким образом запутал следы, поэтому полиция не выяснила, как пропал мальчик.

Я снова закатила глаза.

— Да что вы все такие! — чуть не ляпнула «тугодумы». — Или вы так прикалываетесь, чтобы поржать?

Светлана Игоревна поджала губы.

— Бурундуковая, если ты имеешь что сказать, говори. Мы с удовольствием выслушаем твою точку зрения и проанализируем. А просто так, без фундаментальных аргументов, нечего зря болтать.

Ну вот. Мало того что по фамилии обратилась, впервые за всё время, так ещё и фразочку выдала. Едва сдержалась, чтобы не заржать. Но внутреннее «я» возмутилось.

— Ну ладно, — кивнула я, соглашаясь, хотя уже десять раз пожалела, что пошла на уступки Люси. — Если вам ничего не показалось странным, могу обострить на этих моментах внимание.

— Ой, да ладно, — усмехнулся Викторас. — Не нужно нам делать одолжение. — И обратился к Светлане Игоревне: — Давайте продолжим обсуждение.

— Отчего же, — не согласилась она. — Это как раз и будет обсуждением. Давай, Ева, расскажи, — она снова назвала меня по имени, — а мы послушаем.

— Ну хорошо, — согласилась я. — Что мы имеем? Некий Чейз привёл две лошади, прождал некоторое время в условленном месте, и после прихода мальчика они верхом поехали обратно.

— Будешь пересказывать своими словами? — рассмеялся Викторас.

— Ты когда читал, — заметила я, — тебя никто не перебивал.

— Мы уже знаем содержание рассказа, и зачем нам второй раз его выслушивать в твоём изложении?

— Содержание может и знаете, а выводов не сделали, — парировала я.

— Пока ты не вмешалась, — возмутился Викторас, — именно этим и занимались.

— Да слышала, — я издала негромкий смешок, — назвали метод «тыка» — дедукцией.

— А что значит «метод тыка»? — снова спросила рыженькая.

— Тыкнули в одну колею — она никуда не привела. Тыкнули во вторую…

Несколько парней и девушек хихикнули, а рыженькая покраснела, отчего на её лице сразу обозначились сотни веснушек.

— Ребята, — вмешалась Светлана Игоревна, — и всё-таки. Давайте дадим слово Бурундуковой Еве. Мне, например, стало интересно, почему Шерлок Холмс не смог отличить корову от лошади и в каком месте рассказа об этом говорится.

Съехидничала. Комсомольцы весело рассмеялись. Ну ладно, и мы не лыком шиты.

— Уважаемая Светлана Игоревна! При всём моём уважении к вам, я не смогу этого сделать, если меня будут на каждом слове перебивать.

— Так ты всё-таки готова нам это объяснить? — Она с интересом окинула меня взглядом, задержавшись чуть дольше на коленках.

Вчера в темноте они в глаза не бросались, а сегодня выглядели так, как будто я всю ночь в углу стояла на гречке.

— Так я и начала, просто кто-то этого не заметил.

— Угу, — она выдала этот звук, не раскрывая рта, а потом добавила: — Хорошо. Тебя больше никто перебивать не будет, но и ты ведь не станешь нам пересказывать весь текст. Слушаем. Ребята, не перебивать! — И она обвела строгим взглядом всю группу.

Парни и девушки притихли и дружно, как по команде, развернулись в мою сторону.

— Надеюсь, то, что в рассказе было всего две лошади, запомнили все, — я ухмыльнулась, — а теперь самое интересное. Больной учитель садится на велосипед…

— Почему больной? — переспросила Светлана Игоревна. — В книге про его болезнь не было ни слова.

— Ну вот, — я развела руки в разные стороны, — а говорили, что не будете перебивать.

— А почему больной, действительно? — понеслось с разных сторон.

— Потому что, — ответила так, словно огрызнулась, — нормальный человек не стал бы догонять всадников по болотистой местности на велосипеде,