— Да, это я! — признался я.

— Я о том знал, — удовлетворённо сказал Матвеев.

«А я теперь знаю, что у меня точно завёлся крот», — подумал я.

— Удивляешь ты меня, полковник! Словно бы и не от мира сего, — сказал Матвеев, пристально посмотрев на меня. — Русский же человек, православный.

Нет, ничего не сжалось. То, что я человек из будущего, я уже и сам начал забывать. Такую небылицу, даже если бы я и хотел кому рассказать, никто не поверит.

А вот во что может поверить Матвеев — что я какой-нибудь шпион, засланный. Правда для чего? Ну пусть попробует эту мысль обдумать. Тут уже мне на выручку придут мои же действия.

Ведь ничего не сделано такого, что могло бы пойти на пользу иностранцам, но не России. С другой же стороны, моё намерение всё же продвинуть идею участия России в Священной Лиге против Османской империи можно было бы счесть и за то, что я подыгрываю имперцам.

— Более ничего не делай. А если что на ум придёт, то ко мне заявишься и расскажешь. Думаешь, ты один недоволен тем, что совершает патриарх? С ним Россия может быть только в прошлом, а грядущее для выживаемости нашей — лишь в том, кабы перенимать европейское, — признался мне Матвеев.

Сперва я подумал о том, что это удивительно откровенное признание. За такое можно получить немалое количество врагов в нынешней России. Против патриарха большинство не пойдут, если только не верится в том, что он порочен и предатель.

С другой же стороны, что помешает Матвееву отказаться от своих слов и сослаться на мою фантазию?

— Я не поздравил тебя с венчанием. От чего, венчался, будто бы тать такой? И вот мой дар тебе! Примешь на государево обустройство ещё двадцать тысяч, — уже вконец ошарашил меня Матвеев.

Он сделал паузу, пристально на меня посмотрел, словно бы решался что-то сказать ещё. И решился…

— Пять тысяч из того мне сразу передашь, — потребовал боярин.

Так вот оно в чём дело! Откат хочет получить боярин. И явно же дело не только в деньгах. Не верю, что Матвеев бедствует. Тут иное. По всему выйдет, если начнётся расследование о хищениях, то виновным буду я. А ещё таким образом Матвеев хочет посадить меня на короткий поводок. Там могут иные деньги пойти. Ну и я, влияющий на государя, пригожусь.

— Есть иное предложение, боярин…

— А иных мне не потребно, — решительно сказал Матвеев.

— Милостиво прошу выслушать меня, — проявляя покорность, сказал я.

И подобный подход Матвееву понравился. Так что он замолчал, делая вид, что весь во внимании.

— Я предлагаю из этих двадцати тысяч, десять вложить в строительство кирпичного завода и оружейной мастерской в Преображенском. Не долго и доход получать и на пользу державную пойдет. А после государь захочет построить себе большой дворец в Москве. А ещё… — я сделал паузу.

— Продолжай! — потребовал Матвеев.

— А еще нужно принять указ государя о запрете до третьего этажа строить деревянные здания в Москве, — сказал я. — По всем городам более за пятьдесят тысяч людей проживающих.

— И тогда выходит так, что спрос на кирпич будет превеликий. Можно и цену поднять… — Матвеев усмехнулся. — А я уже было дело подумал, что ты один из немногих честных. А тут воно как! Лукавством свое возьмешь. И угодишь, и не прогадаешь.

Останешься тут с такими волками честным! Однако в таком указе, чтобы строились только лишь кирпичные или каменные здания, есть немало пользы. И пожаров не будет, и лес сбережём. Да и эстетически красивее будет, надёжнее. Тут бы еще и обязательное утверждение проектов ввести, чтобы прекратить хаотичные застройки, а выходить на функциональность, безопасности, симметрию городов.

А что касается того, что на этом можно ещё заработать, так почему бы и нет. Я ведь не собираюсь деньги тратить на какие-то увеселительные программы для себя, или в сундуки складывать золото с серебром. Ну если только самую малость. Жену одеть, да свой дом построить. Так, судя по всему, у меня и без подобных махинаций будет хватать серебра, чтобы сделать задуманное для семьи.

Только довольствие за наставничество составляет до пятисот рублей. Еще и полковничьи, поместье. А так и бизнес будет приносить прибыль.

— А уговорить государя на такое ты можешь, — констатировал факт Матвеев.

Могу. И думаю, что для этого не надо долго государя упрашивать. Достаточно подготовить грамотный «урок», где в цифрах привести ужасные последствия от городских пожаров. Рассказать о «правильных» городах, как они могут выглядеть. Может быть и закажу рисунки по теме.

Кстати, почему бы это не нарисовать Ивану Алексеевичу и его наставнику, что был недавно нанят для обучения «второго» царя? Талант старшего брата государя я открыл, пусть тренируется. Кстати, пора бы явить миру некоторые его картины. Или пусть нарисует на небольшую выставку?

А еще, на этом фоне упорядочения городских застроек собираюсь учредить что-то вроде добровольческих пожарных команд. Вот и стрельцам некоторым будет чем заняться. И молниеотвод нужно внедрять. Один серьёзный пожар в Москве может обойтись казне и людям в стоимость содержания как бы не двух дивизий войск по новейшему образцу. А такие пожары чуть ли не каждый год случаются.

— Я подумаю о твоем предложении. Может, и прав ты. Идти по тоненькой дорожке казнокрадства — не лучшее ни для меня, ни для тебя. А если уж доход будет серьёзный… Я пришлю к тебе одного из своих управляющих. Если ладить заводы, то под моим присмотром, — сказал Матвеев, подумал и добавил заговорщическим тоном: — Более к патриарху не лезь. Нынче слово должно прозвучать не от тебя или даже меня. Сказать должны иерархии церковные. А на Боярской думе и без того обсудят всё это. Вовремя же ты бумаги эти разослал. Словно бы подарок послам иноземным. Нынче имперцы уговаривают нас воевать с Османами. А если узнают они о таких бумагах и что патриарх наш якшался с султаном, то рассоримся. Тут и ляхи на уговор не пойдут.

Я посмотрел в сторону, где всё ещё оставались князья Ромодановские и Языков. Таким своим вниманием давал понять Матвееву, что пора бы заканчивать разговор. Указывать же мне на то, что нам уже хватит лясы точить, не следует. Всё-таки мне нужно знать своё место. Знать и думать о том, как это место было повыше.