* * *

Поставить нормальный стан на берегу Вислы не вышло, даже ров вырыть и насыпать из получившейся земли вал не смогли. Слишком мало времени было на подготовку, и слишком много народу каждый день забирали военные инженеры, чтобы наводить и укреплять наплавной мост. Зато уж испанских рогаток наделали столько, что любо-дорого посмотреть, отгородиться от врага можно было сразу двумя линиями. Никто не пройдёт, кроме разве что гусар. Кавалерия наша всё время носилась по округе. Командовавший ею Лонгин Козиглова приказы воспринимал исключительно буквально. И раз ему велено было гонять людей, он и гонял, частыми патрулями и дальними разъездами буквально наводнив все окрестности нашей позиции. На другом берегу уже стояли первые лановые полки, и вот они-то как раз буквально зарывались в землю, обустраивая редуты для перевезённых первыми пушек. Сейчас, на переправе, на нас могли напасть с обеих сторон, и коронное войско из Варшавы, и Оссолинский. Если они каким-то образом скоординируют действия — нам конец. Это понимали все в нашем стане, а потому что ни день на тот берег шли колонной по два лановых полка, чтобы тут же взяться за лом, заступ и лопату и продолжить укреплять наш стан на левом берегу Вислы. Коннице и наёмным полкам предстояло переправиться последними вместе с теми несколькими пушками, что мы оставили на правом берегу.

И всё же, как ни спешили мы, а не успели. На третий день после того, как мы с Ходкевичем и князем Янушем Радзивиллом прибыли к переправе, дальний дозор из рейтар Козигловы перехватил всадника. Тот отказывался говорить с кем-либо кроме меня или гетмана с князем Янушем, однако пароли назвал верные, и его под сильной охраной (мало ли кто он такой и что у него на уме, ведь пароли и выпытать можно) сопроводили к нам.

По виду всадник тот был натуральный лисовчик или казак — жупан, жёлтые сапоги, шапка и сабля в ножнах на поясе. Всё вроде и дорогое, да сильно потёртое, кое-как подшитое, кое-где залатанное.

— Пан полковник Лисовский вашим милостям челом бьёт, — первым делом приветствовал нас всех троих гонец. — Он вас меня до ваших милостей отправил и велел передать, что идёт к переправе всё войско пана старосты подляшского.

— А где же сам пан полковник? — поинтересовался я.

— Они с паном стражником великим литовским, — ответил гонец, — спешат следом за Оссолинским со всей своей силой, а меня и ещё нескольких вперёд отправили разными дорогами. Воевода подляшский их на два дня опережает, так что ударит по вашей позиции прежде, нежели пан полковник с Кмитичем поспеют.

— И как же так вышло, что пан Лисовский с Кмитичем вместе отстали от вражеского войска на целых два дня? — с угрозой в голосе спросил князь Януш Радзивилл.

Чуя, что над его головой тучи собираются, и сейчас придётся платить по всем счетам, лисовчик заговорил быстро, но очи при этом опустил долу, показывая всем видом своим, что раскаивается за общий промах.

— Обвёл панов вокруг пальца Оссолинский, — сказал гонец. — Показывался то в одном, то в другом месте, сумел разделить пана стражника с паном полковником, а сам собрал все силы в кулак и скорым маршем двинул сюда. Покуда Кмитич с Лисовским разбирались, мы едва не сцепились с его липками, но без крови обошлось, да время упущено было. Мне трёх коней дали, двух загнал, да и этот уже спотыкается.

— Что враг хитрее оказался, — развёл руками я, — в том позора для Кмитича с Лисовским нет, как и твоей вины в том, конечно. Ступай, отдыхай, пан, ты своё дело сделал как надо. — Я обернулся к гетману с князем Радзивиллом. — А нам теперь предстоит поработать как следует.

Я намеренно не стал спрашивать сколько у нас времени до прихода Оссолинского, и действовали мы так, словно его конная армия вот прямо сейчас должна показаться на горизонте. Сперва, конечно же, я велел делать засеку, на иное укрепление у нас времени бы не хватило, да и людей отрывать от работы на переправе и на левом берегу не стал. Нам куда важнее уйти на тот берег, сражение же выигрывать не требуется вовсе. На засеке поставили все пушки, что оставались в нашем распоряжении. Там же встали отборные наёмные полки, в основном из немцев и шотландцев. Лановая же пехота уходила на левый берег скорым маршем, заодно и проверяла на прочность переправу.

Кавалерию мы вернули, оставив лишь ближние патрули. Рейтары, конные аркебузиры и тем более гусары для такой службы подходили не слишком хорошо. Да и рисковать ими не хотелось лишний раз. Место открытое, врага можно заметить достаточно рано.

И вот пришло утро, когда один из таких патрулей вернулся с вестью, что войско Оссолинского идёт скорым маршем к переправе.

— Коней не загоняют, — доложил командовавший патрулём рейтарский вахмистр, — но движутся достаточно скоро. Часа через два будут здесь.

— Сперва на боевых коней пересядут, — заметил гетман Ходкевич, — так что можно ещё полчаса накинуть. Не пойдут же они в атаку на конях, которые ехали, возможно, всю ночь.

Я, опираясь на память князя Скопина, даже не думал о таком. К сожалению к началу Смутного времени, даже к концу правления Грозного, наша поместная конница настолько обеднела, что ни о каких запасных конях дети боярские и думать не могли. Разве что воевода, который снаряжал их, расщедрится, да и то лишь для своего двора, не больше. А вот у Оссолинского с конями было всё в полном порядке, отдельно верховые, отдельно боевые. К слову, в литовском войске, тоже недостатка в лошадях не было.

— Разошлите пахоликов по всем патрулям, — велел я. — Всей кавалерии вернуться к переправе, встать под защиту засеки. Коней сменить на боевых.

Гонцы тут же отправились выполнять приказ, и, надо сказать, вовремя. Потому что солнце и близко не подобралось к полудню, когда в окулярах наших зрительных труб показались первые фигурки всадников.

Мы были готовы встретить их. Пушки заряжены, наёмные мушкетеры и пикинеры на местах. Кавалерию отвели подальше, чтобы использовать в нужный момент. К сожалению, наши рейтары и даже конные аркебузиры, ставшие большим сюрпризом для врага при Гродно, не могли на равных потягаться с польскими всадниками. Да и гусары Оссолинского, хотя среди них было немало литовских, приведённых Петром Пацем, превосходили наших. Поэтому конницу я берёг, если нам удастся выдержать первый натиск врага, и отойти по переправе на