— Горе всей Речи Посполитой, — почти с надрывом проговорил король, — когда такие люди заправляют у нас всюду. Когда рвут на куски отчизну, они думают лишь о том, чтобы своё сберечь, а Речь Посполитая пускай себе горит синим пламенем, им и дела нет!

Утерев слёзы, якобы выступившие у него на глазах, он обратился к Ходкевичу:

— А что Жолкевский? — спросил король. — Продолжает строить из себя оскорблённую невинность или придёт на помощь?

— Из Жолквы вестей нет, ваше величество. — Александр Ходкевич не слишком любил когда его величество вспоминал опального бывшего великого гетмана коронного, поэтому всегда ограничивался короткими репликами. — Ходили слухи, что он собирает войска и даже рассылает собственные воззвания к окрестной шляхте, но для войны с казаками, а не для помощи вашему величеству.

— Замирение украинных воеводств уже большая помощь всей Речи Посполитой, — отрезал король. Он уже жалел, что Жолкевского нет рядом, тот, несмотря на поражения, был лучшим военачальником, нежели те, кто сейчас находился при его величестве. — И если он сумеет сделать это, то Замойские и остальные магнаты юго-запада придут на помощь Варшаве.

— Но не будет ли тогда слишком поздно, — мрачно заметил Александр Ходкевич.

— А что Ян Вейер? — король сменил тему со слишком уж мрачной. — Из Поморья есть вести?

— Он прислал гонца, — кивнул Александр Ходкевич, — с сообщением, что будет стараться сбить осаду предателя курфюрста с Мальборка. И если пребудет с ним военная фортуна, то сразу же поспешит на помощь Варшаве. Пока же сделать этого не имеет никакой возможности, покуда поморскую землю топчет нога предателя.

— В этом он ничуть не лучше Тарновского, — горестно вздохнул его величество, — но хотя бы войну ведёт, а не просто сидит в Пуцке, опасаясь за своё староство.

— У Вейера недостаточно сил, чтобы сражаться с курфюрстом, — заметил Александр Ходкевич. — Он вынужден маневрировать и бить по врагу там, где тот не ждёт. Даже нападение на осадный лагерь под Мальборком, по большому счёту, авантюра, но, видимо, ничего иного Вейеру уже не остаётся.

Его величество упёр локоть в столешницу и опёрся на кулак подбородком. Думал он в тот момент, что вполне может стать последним королём Речи Посполитой. Отовсюду насел на неё враг, казаки, мятежные литовцы, предатель курфюрст, только шведов не хватает. И ведь напали бы, не будь так крепко завязаны на севере Московии, где откусили от неё здоровенный кусок, который никак прожевать не могут. Крымский хан сулит ещё помощь, но пришлёт ли, кто его знает. Король посылал посольство в Бахчисарай с богатыми дарами, хан принимал их и заверял в дружбе и желании помочь, однако, кроме чамбулов Кан-Темира, никого не прислал. Кесарь римский, к нему его величество тоже отправил посольство, едва ли не сразу по возвращении в Варшаву, выражал озабоченность, но не более того. Ни денег ни солдат от него Сигизмунд так и не дождался. Он остался один на один с мятежниками и проклятым московитским князем, который преследовал польского короля, словно злой рок.

Он должен развеять этот рок, и лучше всего сделать это здесь, под стенами Варшавы. Рассеять раз и навсегда, и тогда, верил король, всё начнёт налаживаться. Не само собой, придётся приложить усилия, много усилий, но как только не станет этого московитского князя, мальчишки-выскочки, не проигравшего ещё ни одного сражения, злой рок, нависший над Сигизмундом, а через него и над всей Речью Посполитой, рассеется словно туман по утру. Для этого нужно лишь победить.

[1] Суффраган (лат. Suffraganeus [episcopus]) — епископ епархии, входящей в церковную провинцию, возглавляемую митрополитом в сане архиепископа

* * *

Войско шло берегом Западного Буга, к Дрогичину, что в Подляшье. Отчего-то он носил то же название, что и литовский город, расположенный сильно восточней. Я всё хотел узнать у князя Януша Радзивилла или гетмана Ходкевича, есть ли связь между этими городами, однако как-то не до того бывало и спрашивать я просто забывал. Пока эта водная преграда отделяла нас от врага. Впрочем и на нашем берегу смело действовал против нас воевода подляшский Ян Збигнев Оссолинский, к которому, как доложил Кмитич, примкнули не только татары Кан-Темира-мурзы, но и конные хоругви дубенских конфедератов.

— У него даже гусары есть, — сообщил великий стражник, — правда, всего пара хоругвей и довольно малочисленных, поэтому он держит их в резерве. Пока его по рукам и ногам вяжут пешие хоругви Пацев, которые они привели на помощь королю. Но если Оссолинский найдёт способ избавиться от них, нам придётся туго. Одними пятигорцами и татарами мне с ним будет не справиться, придётся воевать всерьёз.

— Но для чего король навязал ему пешие хоругви? — удивился я. — Без них у Оссолинского была бы одна конница, с которой куда удобнее маневрировать.

— Быть может, он их в Дрогичине Подляшском оставит, а сам на тот берег Буга уйдёт, — предположил Кмитич.

— Это будет очевидной глупостью, — возразил Ходкевич. — Жигимонту под Варшавой понадобится каждый солдат. Сколько пехоты в пеших хоругвях Пацев?

— Два иноземных полка, — доложил Кмитич, — да общим счётом порядка трёх тысяч лановой пехоты.

— Таким гарнизоном не защитить от нас Дрогичина, — покачал головой Ходкевич, — даже задержать нас там не получится. Дрогичин пускай и столица Подляшского воеводства, а город скорее торговый, крепость в нём имеется, но даже без тяжёлых пушек мы сможем взять её за несколько дней.

— Дрогичинские купцы, — высказался князь Януш Радзивилл, — слишком трясутся за свои товары и пойдут на переговоры с нами, если только в городе не встанет сам Оссолинский со всем своим войском.

— Он не встанет там, — покачал головой Ходкевич, и я был с ним полностью согласен, — хотя бы потому, что кони его сожрут весь фураж внутри городских стен за считанные дни. Нам даже штурмовать не придётся, только подождать с недельку-другую, и Оссолинский уйдёт, оставив город нам. Однако я уверен, он не станет оборонять столицу своего воеводства. На том берегу Буга, покуда мы будем двигаться к Варшаве, он сможет причинить нам немало хлопот.

Кмитич закивал, соглашаясь с гетманом.

— Но зачем ему прислали пехоту? — задался вопросом я. — Если не для того, чтобы оборонять