Дмитрий Шереметьев
Крестовый поход
Глава 1. Хайтабю
Тусклая морская гладь непроницаемых вод Балтийского моря качалась в такт только ей известной мелодии. Музыка моря была необычайно сильна и захватывала дух. С каждым качком палубы вздрагивала душа. Волны, чувствуя близкую землю, спешили к ней, убыстряя свой бег. Видели берег и люди. Они подчинялись движению вод и спешили туда, в родной дом. В город Хайтабю, что стоял на пересечении Балтийского и Северного морей и когда-то служил важной перевалочной точкой для датчан.
Элезару хотелось спрыгнуть в воду и поплыть к берегу. Но юноша прекрасно осознавал, что двигаться быстрее шнеки не получится. И правда, корабль, который был поменьше драккара и вмещал под 60 человек, двигался вперёд, толкаемый слаженным и мощным движением гребцов. Бросок! И волны расступаются перед ним, не смея противиться этому произведению человеческого гения.
Нет в мире лучше мореходов, чем викинги. Более бесстрашных, упрямых и умелых моряков, чем эти северные люди, нескоро создаст земля. Немного удивительно было, что команда этого корабля, названного «Золотой», состояла в основном не из датчан-викингов, а из славян. А юноша по имени Элезар с белым и гладким от солёного ветра лицом, большими голубыми глазами, немного курносым носом, коротко стриженными светлыми волосами был франком. Дело было в том, что после разрушения Хайтабю несколько десятков лет назад восставшими славянами-ободритами, жителей из датчан-викингов там почти не осталось. В небольших деревянных домишках, окружённых плетёными заборами, ютились в основном те самые славяне. Они были потомками ремесленников, переселённых сюда с Рерика, бывшей столицы племени, разрушенной одним из датских конунгов вот уже 200 лет назад. Да много было пришлых людей разных народностей и племён, вроде тех же франков. Город бы отстраивался, да даже те немногие, кто остался или селился здесь, тянулись потихоньку в соседний Шлезвиг, который ранее был скорее пригородом, а ныне стал главным портом всей округи.
Но вот корабль зашёл в длинную, похожую на реку бухту и двинулся к теперь уже недалёкому поселению. На пирсе их ждали.
— Здравствуй, Элезар! Рад, что ты вернулся, мальчик мой, вы как раз вовремя — крикнул старик Бажен, ещё когда юноша спрыгивал на бревенчатый настил с корабля.
— Здравствуйте, дедушка Бажен. Какой же я мальчик? Вы бы знали, сколько мне всего сделать пришлось на севере, да мы… — по-детски стал тараторить паренёк.
— Он не так уж и хвастается, отец — солидным баритоном перебил его спрыгнувший следом Барма, немолодой уже мужчина, ходивший раньше хольдом, одним из старших воинов, у самого князя ободритов Генриха. Именно Барма взял семнадцатилетнего юношу, сына местного священника Петра в плаванье на Балтику.
— Парень-то молодец и из него выйдет толковый боец и малыш хитёр, как хорёк. — На этих словах Барма подмигнул смутившемуся и одновременно довольному похвалой Элезару и обнял старика своими огромными ручищами.
— Беги домой. Отец ждёт тебя. Хворает он. Не задерживайся, а эти лентяи и без тебя обойдутся — прокаркал Бажен юноше, высвобождаясь из лап сына.
Элезар было хотел остаться и помочь в разгрузке корабля, но слова о болезни отца вырвали эти мысли из его головы. Элезару передали с корабля здоровенный, тяжёлый мешок и юноша побежал по натоптанной улице в сторону старой церкви, рядом с которой и жил с отцом. У дома, большого бревенчатого строения, в славянском, а не типично датском стиле, парень остановился. Оглядел себя, сбил пыль и сдержанной походкой вошёл.
Внутри ничего не изменилось. Да и нечему было меняться. После смерти жены, местной славянки Лалы, а в крещении Елены, франкский священник Пётр, прибывший в эти ещё совсем плохо принявшие и впитавшие в себя дух Истинного Учения места, сильно замкнулся. Почти не занимался домашними делами, целые дни проводя в церкви, и лишь немного времени уделял своему десятилетнему сыну Элезару. Да и то, только обучая его Священному Писанию, латыни и другим наукам, а также верховой езде. Поэтому паренёк, всё свободное время проводил в играх с местными норманнскими и славянскими ребятами. Превосходя их на голову в уме и не проигрывая в силе, мальчик всегда был лидером и стал любимцем всего города. Элезар быстро рос и постепенно превратился в статного, красивого и разумного юношу. Вскоре он даже обогнал своих сверстников в росте и в ширине плеч, а к пятнадцати годам не уступал и некоторым взрослым. Вокруг города простирались глухие северные леса, и парень научился охотиться, красться бесшумно, читать следы животных. У викингов, самых богатых, хоть и немногочисленных жителей города, лучших в известном мире воинов, Элезар научился владеть мечом, луком, копьём и топором. Немного научился и рубиться саблей как у местных мастеров, так и за малую плату у арабов, что жили здесь постоянно, так как в разросшийся Шлезвиг их почему-то не пускали. Брал он уроки и у странных и довольно уродливых степных жителей, славящихся искусством владения оружием и иногда наведывавшихся в город по торговым делам. Хотя отец и не одобрял его общения с этими работорговцами. Помимо наук и вбитого тяжёлой рукой смирения Пётр же обучил его отлично держаться в седле. Всё было интересно этому необычному юноше, и всё ему давалось легко. И поэтому, когда Элезар, попросился плыть вместе с Бармой, своим дядей по материнской линии, торговать на восточное Балтийское побережье, тот сразу согласился взять его. А отец хоть и беспокоясь, но отпустил. Хотя Петра расстроило, что его сын избрал этот путь в жизни, а не пошёл по его стопам. По мнению священника, ума юноше хватило бы на блестящую карьеру, тем более его хорошо знал, учил и любил даже местный епископ.
Элезар стоял на пороге родительского дома, осматривая знакомую ему с детства обстановку. Радостно было вернуться сюда, но и печально, ведь он попробовал вкус вольной жизни, полной приключений, открытий, кровавых стычек и словесных соревнований в торговле с дикими охотниками и богатыми новгородскими купцами. Сделав несколько шагов внутрь, он сбросил мешок на пол. На этот звук из соседней комнаты послышался немного хриплый голос отца:
— Вишня, милая, пойди посмотри, кто там пришёл.
В переднюю вышла дочка последнего городского кузнеца Световита Вишня. И тут же, словно маленький белокурый ураганчик, кинулась она к Элезару, но, остановившись на половине пути, смутилась своего прорыва. Однако сверкавшие словно две капли росы глаза и яркая, как весеннее солнышко, улыбка, выдавали её радость сильнее, чем того хотелось бы.
