Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 114
«свободы» вечной женственности. Зачем женщинам терпеть последствия «кастрации», если можно полностью раскрыть «личный потенциал»? Те, кто имел высокий уровень эстрогена, были «хозяйками своей судьбы». Феминистки-активистки в то время старательно развеивали миф о женской самореализации, поэтому разговоры Уилсона об их освобождении были весьма хитрым маркетинговым ходом. И это действительно был маркетинг.
Исследование Уилсона получило значительное финансирование со стороны фармацевтических компаний, включая Wyatt-Ayerst, производителя «Премарина», однако об этом не сообщалось читательницам его книги. Журналисты сообщили о «спонсорской поддержке» Уилсона в конце 1960-х годов, однако этот факт не был подтвержден до 2002 года, когда сын Уилсона заявил, что Wyatt-Ayerst «покрыл все расходы на написание „Вечной женственности“» [33]. Как оказалось, книга, по сути, играла роль рекламного проспекта. Уилсону заплатили за то, чтобы он расхваливал синтетический эстроген как абсолютно натуральный, неканцерогенный и исключительно полезный. Поэтому в книге он отметил, что исследование, проведенное во Франции в 1939 году, признало канцерогенное действие эстрогена на мышей, но сразу услужливо напомнил, что женщины не мыши. Уилсон пошел еще дальше и заявил, что эстрогеновая терапия «не только не вызывает рак, но и предотвращает его развитие». В 1966 году Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США исследовало дикие и безосновательные заявления Уилсона и выяснило, что он вводил общественность в заблуждение относительно препаратов, которые продвигал. Тем не менее книгу «Вечная женственность» не сняли с продажи даже в аптеках. Ее можно было продавать при условии, что она не стояла рядом с рецептурными препаратами [34]. За семь месяцев продали более 100 тысяч экземпляров. Число рецептов на «Премарин» резко возросло. Однако, как и в случае с транквилизаторами, к эстрогеновой терапии не прибегали только из-за того, что врачи-мужчины призывали это сделать. «Премарин» облегчал симптомы, которые многих мучили, но игнорировались врачами. Женщины имели полное право оставаться сексуальными, живыми и энергичными даже после выхода из детородного возраста. Многие феминистки воспринимали эстрогеновую терапию как освобождение [35]. Однако ее реалии не только приуменьшались, но и официально замалчивались — женщин намеренно вводили в заблуждение относительно эффекта синтетического эстрогена.
Потенциал эстрогена освобождать женщин от сексуальных проблем был раскрыт в 1960 году, когда Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов одобрило «Эновид» — первый гормональный оральный контрацептив. В 1961 году министр здравоохранения Великобритании Энох Пауэлл объявил, что у врачей можно будет получить британский аналог этого препарата («Энавид»). Маленькая таблетка, состоящая из синтетического эстрогена и прогестерона, изменила мир. Впервые в истории женщины смогли по-настоящему контролировать собственную фертильность, благодаря чему получили возможность уделять больше времени учебе, карьере и контролировать свою жизнь и сексуальность. Им можно было выйти замуж позднее или вообще этого не делать, наслаждаться сексом с мужчинами, не боясь забеременеть, и не подвергать себя рискам аборта.
На заре существования оральных контрацептивов женщинам пришлось завоевать право принимать их.
Сначала «Эновид» и «Энавид» осторожно назначали для облегчения симптомов менопаузы и устранения нарушений менструального цикла, в том числе при эндометриозе. Предотвращение беременности было обозначено как побочный эффект. Уилсон даже утверждал, что ни одна женщина, принимающая «Эновид» «после детородного возраста», никогда «не столкнется с менопаузой» [36]. Клиники планирования семьи предоставляли пациенткам оральные контрацептивы, но за деньги. Британское правительство позволило врачам самим принимать решения, кому назначать препараты; большинство врачей в Великобритании и США выписывали их только замужним женщинам, для которых беременность могла быть опасна. При этом многие опасались назначать препараты не по болезни. Большая часть врачей разделяла мнение церкви о том, что оральные контрацептивы обесценивают священность брака и равносильны аборту. Старые опасения, что сексуальная свобода женщин приведет к разрушению нравственных и общественных ценностей, пронизывали медицинское, религиозное и правительственное отношение к оральным контрацептивам с момента их появления — право женщин на репродуктивную и сексуальную автономию продолжало контролироваться здравоохранением и деспотическими руками церкви и государства.
С 1930-х годов Маргарет Сэнгер мечтала об идеальном средстве контрацепции: дешевом, безвредном и надежном методе, которым смогли бы свободно пользоваться женщины всего мира. Таблетка для ежедневного приема оказалась идеальной альтернативой хитрым диаграммам, пенам и порошкам, которые Сэнгер в евгенической манере считала слишком сложными для «умственно отсталых» женщин и «жительниц трущоб» [37]. Она надеялась, что таблетка исключит необходимость стерилизации, отделит секс от репродукции и, что самое важное, сможет использоваться без ведома мужа или партнера женщины. В начале 1950-х годов Сэнгер получила грант от своей подруги Кэтрин Декстер Маккормик, ученого-биолога и борца за права женщин, на фармацевтическое исследование гормональных контрацептивов и передала его Грегори Пинкусу, эндокринологу и биологу-экспериментатору, работавшему в массачусетской лаборатории. Пинкус должен был приступить к созданию таблетки, содержащей прогестин — новую синтетическую форму прогестерона, женского стероидного гормона, вырабатываемого желтым телом после овуляции. В 1954 году эндокринолог заявил, что в его препарате есть все компоненты, необходимые для эффективности, и обратился к гинекологу Джону Року с просьбой провести небольшое клиническое исследование, чтобы увидеть, вызывает ли средство псевдобеременность у бесплодных пациенток. Рок и Пинкус работали тайно, поскольку исследование и распространение средств контрацепции и информации о предотвращении беременности продолжало считаться преступлением в Массачусетсе [38]. Однако Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов было готово одобрить оральные контрацептивы только при условии проведения масштабного клинического исследования с участием женщин. Поэтому ученым требовалось найти законный способ обойти препятствия. «Нам нужна клетка с овулирующими самками, с которыми можно поэкспериментировать», — писала Маккормик Сэнгер [39].
Первое клиническое исследование «Эновида» было проведено в 1956 году в одном из самых густонаселенных и бедных мест мира — на острове Пуэрто-Рико, неинкорпорированной территории США, где уже располагалась сеть клиник планирования семьи. Женщины, жившие в новых домах «районов расчистки трущоб», стали идеальными подопытными кроликами для Пинкуса и его команды, которым требовались надежные и безопасные средства контрацепции.
Многие женщины имели большие семьи и были вынуждены прибегнуть к стерилизации. Поскольку значительная часть из них не умела читать и писать, режим приема таблеток должен был быть достаточно простым, чтобы его могла соблюдать каждая. Социальные работники больниц и медсестры клиник планирования семьи сообщили испытуемым, что их приглашают опробовать новый бесплатный «препарат, помешающий зачатию детей, которых они не могут себе позволить». К исследованию допускались замужние женщины моложе 40 лет, имевшие минимум двух детей. «Мы все быстро согласились и больше не оглядывались», — рассказала Делия Мест-ре, одна из
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 114
