— О-о-о-у-у-м-м-м-м… А-а-а-а…

Член взорвался неземным наслаждением, извергая горячую сперму промеж прекрасных ножек. Бедная Франческа не смогла сдержать облегчённого вздоха. Она кончала уже раза четыре или пять за это время, и в благодарность за такой подарок, продолжила сладко постанывать, пока Шосо наполнял её.

Завершив безумное совокупление, парень отдёрнул рыженькую за плечо, опрокидывая её на спину. Затем грубо, с языком, засосал её рот в рот. После этого он и сам упал на спину, сбоку от обессиленной и обездвиженной девицы. Между ними протянулась полосочка слюны, после вульгарного засоса. Юноша тяжело дышал, а в голове его проносилось:

«Да это ни в какое сравнение не идёт с тем, что у меня было в пятьдесят, да даже в сорок лет! Пресвятой Зельдад, я снова бог секса! Давайте мне больше! Любых, молодых, и не очень, красивых, с изюминкой, пухлых, тощих. Да я вытрахаю весь Драугфаг! Как сделал это уже когда-то…»

Они с Франческой синхронно повернулись друг к другу и обнялись лицом к лицу. Ноги переплелись, лбы и носы столкнулись с нежны нажимом.

— Слушай, рыжик… Я чувствую у меня под вечер снова будет полно сил. Хотя я и сейчас бы продолжил, но есть важные дела. Приходи перед сном, я проверю на глубину твоё горлышко.

— Хорошо. — она улыбнулась — Обязательно.

И улыбка эта отличалась, от той притворной, что она рисовала в начале. Она смотрела на него совершенно по другому. Таким взглядом, который ни с чем не спутаешь…

«Ну вот, ещё одна влюбилась.» — подумал Вейгер — «И так всегда. Приятная внешность и хороший трах, открывают путь к сердцу любой бабы… Хотя, наверное, возможность стать любовницей богатого и успешного мужика тоже очень влияет.»

Они ещё немного повалялись, поглаживая партнёра по разным местам, а потом Франческа встала и начала приводить себя в надлежащий вид.

— Господин, я высоко ценю оказанное вами внимание, но у меня много работы. — натягивая платье, она встретилась взглядами с Шосо и снова улыбнулась — Вечером… Буду… — после чего, послала ему воздушный поцелуй.

Он проводил глазами её миловидный силуэт до двери. В стройную выверенную походку служанки добавилась капелька хромоты. Тут уже Вейгер вовсю расхохотался, но всё ещё в мыслях.

После ухода рыженькой, парень полежал, пялясь в потолок. Потихоньку в его голову проникали дела военные и политические. Пятидесятилетний стратег и полководец скрывающийся в теле юнца собирался возвращать власть, которую наследники бездарно растеряли.

«Хм, мой отец и одновременно сын Рувин, военный советник при дворе короля. Что же, это явно более хорошие вводные, чем те, что я имел в своей молодости. За эту жизнь я обязан успеть гораздо больше. Согласно моему расписанию сейчас мне нужно идти на тренировку по фехтованию, а потом учится играть на лютне. Что за бред. Тем более, что я уже умею и то, и то.»

Шосо подскочил с кровати и направился к подносу с едой, параллельно размышляя, чем бы ему в действительности заняться, чтобы начать обрастать авторитетом и властью уже сейчас.

Он тянулся за ломтиком сыра, как вдруг…

Сквозь крепкое молодое тело прострелила жилка слабости. Очень знакомое ощущение… Да, так было, перед его растворением магией Призмы!

— Нет! Только не это!

Голова закружилось, а в глазах помутнело, как и в тот раз.

— Нет, не смей!

Колени подкосились и он начал заваливаться назад.

— Моя жизнь! Моя новая жизнь!.. — хрипел Вейгер ослабевающим голосом. — Не смей забирать у меня мою новую жизнь!

Но всё бестолку. Магия не слушалась его уговоров. Голое юное тело прямо на глазах рассыпалось на рой синих светлячков. Не долго летая, и сами светлячки растворялись в пыльном воздухе поместья. И вот, сознание вновь погрузилось в тёмную пустоту. Что же произойдёт дальше? Старый воин узнал об этом, в следующие мгновение.

Глава 2. Серая волчица (часть 1)

Вейгер Брод разлепил заспанные глаза, пробудившись от глубокого сна, потому что кто-то нещадно пинал его грязным сапогом по голой ступне. На разум тут же навалился поток новой информации об окружающей действительности. Также проявились давние и недавние воспоминания.

Больше, чем острая боль в ноге и ощущение холодной, налипшей грязи, его шокировало состояние собственного тела. Оно было… Жирным! Не сказать, что совсем распухшим, но явно с лишним весом. И это напугало и разозлило старого воина больше, чем все остальные минусы его положения вместе взятые.

Он лежал на земле, подстелив под себя дешёвый спальный мешок из грубой ткани, набитой слежавшейся соломой. Над ним была натянута небольшая двускатная палатка подпёртая деревянными жердями. Штопанная-перештопанная, рваная и грязная, вся в жирных маслянистых пятнах, смотрелась она совсем бедно, даже изнутри. Снаружи, так и вовсе, взглянуть было страшно.

Воспоминания гласили, что зовут его, как какого-нибудь рыночного мясника, топорным именем Бёрк. К имени уже не прилагалась фамилия, потому как рождён Бёрк был от обычной деревенской простолюдинки, ставшей по счастливой случайности служанкой в роскошном поместье. Сама матушка в детстве рассказывала Бёрку, что его отец никто иной, как знатный муж из великого, почти легендарного, рода Бродов. Естественно, когда парень пытался кому-то поведать о таком, над ним лишь смеялись. Одной суровой зимой матушка ослабла от голода и захворала неизвестной болезнью, после чего померла. Но перед смертью она постаралась пристроить единственное любимое дитя на службу в городской гарнизон, и чудом, используя какие-то связи с работы в поместье, ей это удалось.

«Да чтоб тебя прокажённые ойры драли, бесова призма!» — с ненавистью воскликнул Вейгер у себя в голове — «Переродила меня в теле ничтожного бастарда! Жирного вонючего ублюдка!»

Спал Вейгер один, поэтому по родовой привычке был в исподнем. На толстых руках-сардельках росли рыжие волосы из чего старый воин сразу сделал вывод, что отпрыск пошёл больше в мать, чем в отца.

«Ну конечно, он весь в мать! Настоящий Брод никогда не запустил бы себя до такого состояния!»

Негодовать и размышлять дальше над происходящим бывший предводитель воинов Арханура не смог, потому как тот, кто пинал его в ступню, неожиданно наклонился, схватил парня за щиколотки и в наглую потащил из палатки наружу.

— Э-эй, рыжая свинья! Какого дьявола ты дрыхнешь, не постирав от дерьма мои портки! — орал мерзкий мужской голос.

Ночная рубашка задралась от трения с мокрой землёй, покрытой редкими пучками