– Серафима Ивановна, а как получилось, что вы сами сына воспитывали?

Лера вскинула глаза на мать. Ох, с подвохом вопрос! Мама просто так ничего спрашивать не будет.

Про отца Вадима Лера знала только то, что он был каким-то довольно известным конструктором. Вроде, самолеты строил или что-то такое, но подробностей Лера не знала. Все хотела расспросить Вадима, но так и не собралась.

– Отец Вадима погиб, когда мальчику было семь лет. Несчастный случай.

Лера удивленно посмотрела на будущую свекровь. Что это с ней? Почему так нахмурилась и от чашки с чаем глаз не поднимает?

Клавдия тоже заметила это замешательство. Бабушка Вадима, вон, сидит, улыбается, а мать не знает куда глаза деть. Клава быстро свернула тему и перевела разговор на другое. Будет еще время разобраться, что к чему. А пока других забот хватает.

Свадьба прошла, как и хотели. Тихо, без лишней помпы. Расписались и посидели в ресторане самыми близкими. Лера, скинув туфли под столом, прижалась к плечу Вадима и мечтала о том, чтобы поскорее наступил завтрашний день. Ведь завтра она впервые в своей жизни увидит море…

Они с мамой не ездили отдыхать куда-то. Зачем? Есть же дача! Маленький участок, который матери выделили когда-то от фабрики, превратился со временем в самое желанное место на земле для Леры. Клава не хотела превращать дачу в каторгу, а потому поставила там небольшой домик, рассадила розы и смородину с клубникой, а две большие раскидистые яблони оставила расти так, как придумала природа. Повесила между ними гамак и объявила дочери:

– Здесь нам отдых и покой. Чего другого и в городе хватает. Наломалась я в свое время на материном огороде. Тебе такого не хочу. Радуйся жизни, Лерка, пока можно!

Лерка бегала с местными ребятами на озеро, до ночи просиживала у костра, обжигая пальцы о запеченную в углях картошку, горланила песни под старенькую расстроенную гитару, которую притаскивали братья Смирновы, и радовалась жизни, как велела ей мать.

Но нет-нет, а кто-то из одноклассников начинал рассказывать о том, что где-то есть синее море и высокие горы. И все это совсем рядом. Какие-то сутки на поезде. И Лера начинала мечтать. Она знала, что мама никогда не согласится отправить ее в лагерь. Так же, как не соберется поехать на море сама. Ответ Клавы был бы прост и незатейлив:

– Денег где взять, дочь, на твои хотелки?

Слышать это Лере было неприятно. Она рано начала подрабатывать, гордо выкладывая заработанное перед матерью, чтобы услышать в ответ:

– Молодец! С умом живешь! Запомни, Лерка, женщина не должна ни от кого зависеть. Только тогда ты сама себе хозяйка и никому не позволено будет над тобой измываться!

– Мам, а что это значит?

– Вырастешь – поймешь! – обрывала разговор Клавдия, качая головой.

Расспрашивать мать дальше Лера не рисковала. Если вот так отрезала, значит, больше ничего и не скажет. Поэтому просто запоминала слова Клавы, а мечты свои откладывала на потом, представляя себе сундучок с красивой изузоренной крышкой. Вот это сюда сложу, а еще вот это и это, а потом придет время, и можно будет достать оттуда то, что отложила на потом, и все исполнится…

И вот теперь у Леры была возможность увидеть то самое море, о котором она так много слышала и так долго мечтала.

Те две недели, которые они с Вадимом провели на побережье Черного моря, стали для Леры настоящим откровением. Она готова была часами плескаться в теплой воде или просто сидеть на берегу, не сводя глаз с горизонта. Вадим, для которого море было не в новинку, посмеивался над женой, но усаживался рядом и спрашивал Леру:

– А о чем ты еще мечтаешь?

О самой своей главной мечте Лера рассказала ему, краснея, несколько месяцев спустя. И Вадим, замерев от неожиданности перед новостью, которая меняла все в их жизни, не нашел ничего лучшего, чем хрипло спросить:

– Мальчик или девочка?

– Вадик, я же не знаю! – рассмеялась Лера. – Пока не видно, как врач сказал.

Новость о будущем внуке бабушки приняли по-разному. Клавдия шумно радовалась, обнимая то дочь, то зятя и громогласно требуя, чтобы внука назвали в честь ее отца. А Серафима Ивановна сухо расцеловала Леру в обе щеки и, спросив, где та наблюдается, тут же куда-то позвонила и попросила невестку явиться на следующий день к своей приятельнице, которая работала врачом в одном из роддомов.

– Маше тебя доверю. Она грамотный специалист. Все, что надо, сделает в лучшем виде.

Лера, которая тут же вспомнила слова матери о том, что воли «свекровке» давать нельзя, попыталась было возмутиться:

– У меня хороший врач. И меня все устраивает.

– Лера, она тебя просто ведет, а рожать тебе потом придется с другими врачами. Понимаешь? Лучше, если тот, кто будет принимать ребенка, понаблюдает тебя во время беременности. К тому же, там очень хороший роддом с прекрасным отделением для новорожденных. Там есть и реанимация, и все, что нужно.

– Зачем это? Вы думаете, что мой ребенок родится больным?

– Нет! Так я не думаю. Я думаю о том, что лучше быть готовой к любому повороту событий и подстраховаться. Ты подумай, а потом мне скажешь, что сама думаешь по этому поводу.

Лера, поразмыслив, пришла к выводу, что идея свекрови вполне здравая, и решила согласиться.

– Ох, дочь! Что ж ты у меня такая… наивная! – Клавдия сидела на кухне в квартире «молодых» и размешивала в чашке чай, шумно и с удовольствием позвякивая ложечкой.

– Мам, перестань, пожалуйста! Голова болит! – Лера, бледная как полотно, грызла сухарь, избегая смотреть на стол, где стоял торт, принесенный матерью. Клава всегда любила жирные, маслянистые торты, которые Лера не переносила совершенно. Не желая обижать маму, она думала о том, что отправит все это великолепие с «жуткими» розочками в мусорное ведро, как только Клава уйдет.

– Чему там болеть-то? В твоем возрасте? Я здоровая была как конь! А вы все ахаете да охаете! Что за поколение? Ты лучше послушай, что я тебе говорю! Зачем ты согласилась? Теперь свекровь твоя будет в курсе всех твоих проблем со здоровьем! Оно тебе надо? Замучаешься оправдываться! Меньше знает – крепче спит! И не только она, но и ты тоже! Учишь-учишь тебя, а все впустую!

Лера возражать не решалась. Мама все-таки. Жизнь прожила и что-то в ней понимает. Но отказываться было