В Луанде я пробыл около месяца, и в августе 1986 года меня отправили к месту моей постоянной службы – город Менонге, на юг Анголы. Надо отметить, что передвижения по стране осуществлялись воздушным путем нашими военно-транспортными самолетами Ан-12, Ан-24, Ил-76. Поэтому приходилось летать и на ящиках с боеприпасами, и на бочках с горючим, и на мешках с мукой, с рисом и другим провиантом. Уже непосредственно в Менонге проходило окончательное формирование нашей группы военных специалистов 24-й зенитной ракетной бригады ВВС и ПВО вооруженных сил Республики Анголы (FAPA/DAA). Основной нашей задачей в то время были встреча зенитно-ракетных дивизионов бригады, оказание помощи при развертывании их в боевые порядки, проверка работоспособности прибывшей техники, знакомство с нашими ангольскими «подсоветными».

Вся техника перебрасывалась самолетами Ил-76, поэтому прием техники растянулся на месяц.

Что касается выполнения нами непосредственных обязанностей, то каких-либо инструкций, жестко регламентирующих нашу деятельность «от» и «до», по сути, не было. Были какие-то общие наставления, в которых основными словами были: «обучать», «помогать», «осуществлять», «рекомендовать», «добиваться», «выполнять», иногда «отвечает за…» (вернее, несет ответственность). Это было связано с тем, что, допустим, технический персонал, то есть мы – специалисты – занимались практически тем же, чем и в Союзе, в своих частях и подразделениях. За исключением того, что в Анголе у нас в подчинении не было личного состава, то есть солдат срочной службы. К тому же, при работе на технике есть инструкции по эксплуатации, различного рода наставления и руководства по применению. Поэтому нашими основными обязанностями были:

1. обслуживание, настройка и ремонт техники;

2. обеспечение готовности техники к ее боевому применению;

3. обучение ангольских военнослужащих и отработка навыков ведения боевой работы на технике;

4. обучение грамотной эксплуатации техники и поддержание ее в боеготовом состоянии.

Лично я отвечал за обучение и подготовку к боевой работе офицера наведения в составе боевого расчета. Кроме того, при несении дивизионом боевого дежурства мы обязаны были находиться непосредственно на командном пункте дивизиона (так сказать, для страховки), а во время боевой работы – непосредственно на рабочих местах расчета дивизиона.

С выполнением первых двух пунктов наших обязанностей у нас трудностей не возникало, так как этим занимались непосредственно мы. Выполнение третьего пункта облегчалось тем, что многие ангольские офицеры обучались в Советском Союзе, рядовой состав в основной своей массе проходил обучение в кубинских дивизионах, поэтому с боевой работой у нас трудностей тоже не возникало. А вот что касается последнего пункта, то здесь возникали трудности в основном из-за того, что ангольцы не имели необходимого технического образования и, по большому счету, были малограмотными.

– Вы разработали для военнослужащих ФАЛЛА инструкцию на португальском языке. Расскажите об этом подробнее.

– Так как у наших подсоветных с образованием было не очень, а инструкции у нас были только на русском языке, довести до них содержание этих инструкций было сложно. Я сначала просил переводчика – Дима Герасимов тогда с нами работал – мол, переведи мне, как это и это называется. А он говорил, что это слишком муторно и просто бесполезно – все равно вряд ли запомнят.

Я тогда вспомнил, что у нас в Союзе на одну станцию были разработаны так называемые мнемонические схемы, на уровне обозначений. Переключатель вниз – вверх, потенциометр влево – вправо, еще какая-нибудь регулировка, «вкл-выкл». И я сам сделал что-то похожее, кое-что по тем схемам вспомнил, другое сам придумал – чтобы подопечным нашим было понятно. Обозначения все указал: тумблер – перевод, вверх – вниз, потенциометр – перевод, прибор, порог измерения – 0,1 вольт, 0,2 вольт, полвольта и так далее. Осциллограф – то же самое, все эти установки. Вот это все я обозначил, перевел и потом написал по-португальски и нарисовал.

Получилась схема: «Еженедельные регламентные работы». Например. «Проверка питающих напряжений». И на уровне рисунка: вольтметр вставить сюда, провод подсоединить туда, стрелка – посмотреть туда, второй стрелкой – повернуть сюда, чтобы получилось то-то. Вот на таком уровне для них было более понятно: нажмешь кнопку – получишь результат.

Еще в Менонге, когда мы были, у нас был старший – Пахаревский. Он этой схеме рад был безумно, говорил: сейчас я ее в Луанду отвезу, там ее отсканируют, размножат. И ведь действительно, отсканировали. Я их, правда, мельком потом видел один раз только. Отлично получилось, все были довольны, особенно ангольцы.

Однако все равно надо было за ними следить и все проверять. Потому что как только мы решили, что они уже все умеют и знают, то доверили им проводить регламентные работы, а сами на дивизион выезжали редко. А потом вдруг раздавался звонок: «Асессор, проблемы!» Ладно, приезжаем. В чем проблема? Он отвечает, что и это не так, и то ненормально, и вот это не работает. Я ему: неси прибор! Начинаю по схеме спрашивать: а вот это ты подсоединил? А вот это ты включал? Здесь переключил, предел переставил? Короче, после этих их «самостоятельных» регламентных работ начинаешь все вкручивать обратно. Очень скоро мы поняли, что регламентные работы проводить все-таки будем сами. Так и проводили. Или вообще не проводили, по принципу: не мешайте технике работать, относись к технике с добротой – и она к тебе будет относиться еще добрее.

– Занятия какие-либо проводили с личным составом?

– Первоначально, пока я эту мнемоническую схему не разработал, мы им давали просто инструкцию под запись, с переводом на португальский. Однако очень скоро стало понятно, что это бесполезно. После этого стали делать такие мнемонические схемы по моему образцу, и дело более-менее пошло. По схеме они понимали лучше, потому что она построена по принципу «научить обезьяну»: нажимай сюда – будет то-то, вставляй провод сюда, потом смотри сюда – там должно быть столько-то на указателе, накрути, сколько нужно, и так далее.

– А случались ли по-настоящему отказы в работе техники?

– Реальных отказов, по сути дела, не было. По-моему, единственной причиной, что иногда случались перебои, была жара, то есть, как обычно пишут в документах: «причина – неблагоприятные погодные условия». Помню, у нас в Менонге ракета улетела[232]. Молния ударила в пусковую установку во время грозы, кажется, это был январь 1987 года, а это в Анголе лето. В один прекрасный день тревога на дивизионе: ракета улетела! Мы не поняли, куда