Зазвонил ее мобильный телефон. Литвинов напрягся. Он не любил, когда кто-то ей звонил в его присутствии. Так он чувствовал себя еще более чужим, чуждым этой обстановке.

— Да, мам. Хорошо все.

Он прислушивался, делая вид, что смотрит фильм. Она подошла к подоконнику и посмотрела на ночной город.

— У меня Сергей в гостях.

Звук динамика хороший, Литвинов слышал все, что говорила мама Юли.

— Какой Сергей?

— Да знакомый. Я тебе о нем не рассказывала.

— Дочь, какой знакомый? Я что-то не пойму. В такое время? Уже вечер.

— Ну и что.

— Ты в своем уме? Ты замужняя женщина! — возмущалась мама в трубку.

— Что ж мне теперь… Виталя же…

— Ничего, доча, еще вернется. Ты меньше на мужиков всяких бросайся, а то Виталий потом тебя назад не примет, скажет, зачем ему такая шалава!

— Мама!

Сергей почувствовал, как будто его, как в мультиках, ударили большим молотом. Тревожный звоночек. Там, судя по всему, мама не сильно адекватная и с реальностью дружить не хочет. И Юля все это покорно выслушивала и даже соглашалась, кивала головой, поддакивала с расстроенным видом. Интересно посмотреть на папу. Небось, такой же…

Она повесила трубку и начала убеждать Сергея, что все нормально. А ему внутри было паскудно. Не за себя, он уже и не ждал нормальной жизни, но за нее.

— Ты прикалываешься? — не выдержал он. — Ты на полном серьезе это все?

— Ну, мама говорит, что он вернется. Я, если честно, и сама так думаю.

— Это еще почему?

— Ну, он постоянно звонит мне и жалуется.

Сергей чуть было не прыснул от смеха. Что происходит, и как он здесь оказался? Театр абсурда. Взгляд его упал на одинокого ребенка, играющего с космическим кораблем на полу. Смеяться расхотелось.

— Он жалуется мне на нее. Говорит, что она не уделяет ему внимания. И денег перестала давать. Даже попрекать моего Витальку начала, что он толком ничего не зарабатывает.

— Тогда точно вернется, — иронично заметил Литвинов, но Юля этого не поняла.

— Думаешь? Хорошо бы было. А то мне без мужика в доме невмоготу.

Не стал Серега говорить что-то типа: «А я не в счет?». Не в счет. Это и так понятно. Ты, по сути своей, для Юли только половой партнер. Временный. Для здоровья. Скоро, если верить прогнозам мамаши и самой Юли, домой вернется родной человек. Литвинова это не удивляло и не обижало, не задевало. Нет. Он поражался тому, насколько люди глупы и наивны. Любовь? Да, она застилает глаза пеленой. И с любовью бороться Сергей не хотел, не собирался становиться на пути у Юли.

Чуть позже, после разговора, когда Максим уснул в кроватке в своей комнате, они занялись любовью. И хоть это немного украсило его одиночество.

* * *

В начале февраля в жизни Литвинова произошло радостное событие — приехал друг. Леня, как и многие, уехал с семьей, когда началась война. Сначала оказались в Харькове. Ни родителям, ни Леониду устроиться на нормальную работу не удалось, перебивались случайными заработками. Так прошло несколько месяцев. Потом Лене позвонили друзья из Киева и позвали его работать на один всеукраинский телеканал. Конечно, он обрадовался и согласился. В столице жизнь для Леонида и его семьи наладилась.

И теперь, спустя столько месяцев, он решил приехать в родной город, посмотреть на квартиру и проведать оставшихся друзей.

Серега заволновался, когда в назначенный день Леня не вышел на связь. Душа его была не на месте, предчувствия — мрачными. Что-то не так. Литвинов решил, что на следующий день попытается узнать, где его друг. Но этого не потребовалось, Ленька сам написал: «Я дома, приезжай».

От сердца отлегло. И уже через полчаса старые друзья встретились. Они устроились в зале, опрокинули по стопке коньяка. Литвинов, казалось, сиял. Давно он не был таким счастливым.

— Ну, что ты, Ленчик, рассказывай!

— Ох как я сюда добирался, Серый… Это просто какой-то трындец. Наши, украинские блокпосты я нормально прошел. А вот ваш…

— Что такое?

— Начали меня допытывать, кто я, куда и к кому еду, кем работаю, — Леонид тяжко смотрел в пол. — Ну я, дурак, и сказал, что на телевидении. Так ты понимаешь, я же не журналист, как ты, я ведущий развлекательных программ. Меня вообще вся эта политика стороной обходит, понимаешь? Но им это, видимо, без разницы было. Начали смотреть мой ноутбук, нашли старые фотографии города. Спрашивают, зачем они мне. Говорю: «Ну это же память». Долго мурыжили. Я понял, что попал. Приехала за мной машина, вышли несколько человек и забрали меня. Повезли в бывшее здание управления СБУ.

— Ну да, в Министерство госбезопасности.

— Да. В общем, везут меня, и главный их ведет расспросы. Все то же самое. Одни и те же вопросы. Потом говорит: «Ты не против, если я на украинском буду говорить?». Не против. И давай он по-украински все сначала спрашивать. В общем, привезли меня, привели в кабинет к какому-то начальнику. И давай я заново все рассказывать. Нет, общались вежливо, не били, не грубили. Я понял, что это связано с моей профессией, с тем, что на телевидении работаю. Ну и спрашивает меня начальник: «Ты фотографии города хранишь, значит, любишь Луганск?» Говорю: «Люблю». И он предложил на них работать. Говорит: «Давай ты будешь нам информацию сливать». Серый, а я же ничего не знаю! Какую информацию? Он: «Ну, какие там в Киеве настроения, может, что интересное сможешь узнать». Ничего конкретного. Я согласился, что мне еще оставалось. Начальник взял все мои данные, номер телефона, электронную почту, адреса. Не знаю, что теперь делать.

И они выпили еще по одной стопке.

— Леня, не переживай, все будет нормально. Ты ничего плохого не сделал.

— Серый, да я-то знаю. Я обычный ведущий, — раздосадованно произнес он. — Что мне дальше-то делать? Сотрудничать, сливать информацию? Оно мне надо? А если не буду, то меня самого сольют украинским спецслужбам как агента сепаратистов.

— Да, ситуация, — Литвинов тоже пригорюнился.

Он перестал счастливо сиять. Встреча с другом была не такой радостной, как он себе представлял. Что же это за время такое? Нет радостных, хороших новостей. У всех все не очень.

— Леня, не парься, ничего они тебе не сделают.

— Ты так думаешь?

— Ну, расстреляют, как собаку бешеную, — попытался пошутить Литвинов.

— Не смешно, Серега.

— Согласен, совсем не смешно. А мы тут живем.

— Знаешь, я, наверное, сюда больше не приеду.