Сотрудники МЧС разбирали завалы. Примчался джип с военными, они покрутились немного и отбыли.

Позже на место ЧП приехал мэр Манолис Пилавов. Литвинов знал его и уважал, так как это был один из тех чиновников, которые остались в городе с прежних, довоенных времен. Мэр рассказал журналистам, что в результате происшествия пострадали два человека. По словам медиков, мужчина 1967 года рождения получил 85% ожога тела, он находится в реанимации. Женщина 1971 года рождения пострадала меньше — у нее ожог в 15%.

Пилавов отметил, что это был дом 1916 года постройки, его общая площадь составляла 417 квадратных метров, здание являлось памятником архитектуры и защищалось законом сначала Украины, а теперь народной республики.

— Вот так украинские войска воюют, — грустно развел руками Пилавов. — Не только с нами, жителями города, но и с историей нашей общей. Но им она не нужна, у них теперь новая.

Когда-то в этом доме находились мастерские художников. Они писали здесь картины, делились идеями о новых произведениях и будущих выставках. Потом дом стал жилым, но дух творчества отсюда не ушел. Однако украинская ракета все-таки выбила его.

— Здание будут восстанавливать? — спросил Сергей.

— Пока точно нет. Сейчас не до этого, — развел руками мэр.

— А что будет с людьми, которые здесь жили? — поинтересовалась журналистка с местного телеканала.

— За них не переживайте. Найдем, где разместить на первое время. А там будем с каждой семьей решать в индивидуальном порядке. Постараемся помочь по максимуму, — ответил Манолис Пилавов.

Сергей встретил своего знакомого Руслана, который работал в прокуратуре.

— Очередное уголовное дело против укров? — скептически спросил Литвинов.

— Ага. Ну, ничего. Надеюсь, когда-нибудь они за все ответят. Тем, кто в живых останется. Черный юмор, конечно… Но все же это юмор, и он немного помогает. Ладно, дел невпроворот, Серый. Давай.

Журналист махнул рукой на прощание. Руслан хороший парень, нервный только, дерганый. Стал таким после одного из обстрелов, когда снаряды падали рядом.

Семьи, оставшиеся без жилья, разместили в профилактории университета. Через несколько дней после обстрела Сергей решил сделать небольшой репортаж, надо было съездить и посмотреть, как теперь живут пострадавшие люди.

Комендант профилактория, молодая симпатичная девушка по имени Люба, охотно все рассказала:

— Людям предоставлены кухня и столовая, микроволновая печь, холодильник, посуда. Также люди обеспечены постельным бельем, у нас есть горячая вода. Если у них какие-то вопросы, то решаем их по мере поступления.

Сергей походил по комнатам. Действительно, потерпевшие были обеспечены минимальным комфортом, но долго жить в таких условиях они не смогут. По словам Любы, пострадавших селят по семьям, поэтому в комнатах живут от одного до пятерых человек. На первом этаже разместили двух инвалидов.

— Некоторые благотворительные организации и просто люди уже приходили и оказывали помощь питанием, вещи приносили, — эмоционально сказала комендант.

Литвинов попытался поговорить с кем-то из потерпевших, но они наотрез отказывались. Сергей это понимал.

— Лучше бы принесли что-нибудь полезное для людей, а не ерундой занимались, — кинул ему человек в зеленом камуфляже. Возможно, отец семейства. И такую позицию людей можно понять, им не нужны сейчас вопросы журналистов. Они сами хотят узнать, как теперь жить дальше.

Несмотря на неприветливость пострадавших, Литвинову все-таки удалось пообщаться с одной из них.

— Нам нужны вещи, хочется, чтобы нам помогли с едой. Я одна целыми днями, муж на работе, а у меня трое детей, и тяжело управиться, — посетовала женщина.

На руках у нее был маленький мальчик, всего три месяца от роду. Другие двое постарше, и за ними нужен глаз да глаз.

— Как повезло, что нас тогда не было дома. Я Господа благодарю, — в таких ситуациях нервы сдают, и женщина едва сдерживает слезы. Плачущая мать с ребенком на руках. Кого это оставит равнодушным? Самая подходящая для телевизионщиков картинка. Но только не для Сергея.

— Ну, ничего. Все же хорошо, вы живы, здоровы. Вон детвора балуется, — вздохнул он и протянул сто рублей. Большей суммы просто не было. Женщина машинально взяла деньги.

— Я просто физически не успеваю всех обстирать, помыть, уложить, накормить, тем более — мы живем на втором этаже, а кухня находится на первом. Постоянно приходится бегать со всеми детьми.

Женщина показала свою комнатушку, где теперь жила с мужем и тремя детьми. Никто из вынужденных жильцов профилактория не знал, сколько времени они пробудут в этом временном пристанище. Для пятерых человек помещение очень тесное, возле стен по углам стояли четыре кровати, большой шкаф, тумбочка и столик с микроволновой печью.

«Конечно, такие условия не могут удовлетворить потребности большой семьи, но это лучше, чем оказаться на улице, — сурово подумал Сергей. — У них нет уверенности в завтрашнем дне. Как и у всех нас…»

Вообще, решил он, по-хорошему властям стоило бы предоставить пострадавшим семьям пустые квартиры или дома, которых в городе довольно много. Может, кто-то подумает, что это несправедливо по отношению к настоящим владельцам. Но трудные времена требуют непростых решений. Возможно, этим семьям помогут родственники. Сергей надеялся, что у них все будет хорошо. Новый день, новый луч света, новая надежда. Новая весна.

Но она не для всех… Мужчина, получивший сильные ожоги при обстреле, скончался в реанимации. Ему не надо будет искать новое жилье. Он получил последнее пристанище — сосновый гроб и небольшой участок земли.

* * *

На улице продолжало теплеть. Масленица уже прошла. Впереди Сергея ждал большой праздник — день рождения. Но он не хотел праздновать его. С родителями, может быть, посидят чуть-чуть, и все.

«Как изменился я за это время», — думал Литвинов. Он вспомнил, как часто они раньше смеялись со школьными друзьями. Дети. Наивные, глупые, искренние и жизнерадостные. Эта жизнерадостность с годами, особенно с годами непростыми, тяжелыми, трагичными, улетучивается. Не остается того легкого мироощущения. Беззаботность проходит. Приходится самому принимать решения, от которых порой зависит жизнь. Как тогда в большом поселке недалеко от линии разграничения. Неожиданный — или все-таки ожидаемый обстрел. Раздался первый взрыв, Серега припал к земле, быстро осмотрелся и, пригнувшись, добрался до стены большого ангара. Снаряды падали не так уж далеко. Его коллеги бросились в другую сторону, он потерял их из вида. Вот так и пришлось сидеть больше получаса, прислонив спину к тонкому горячему от летнего солнца металлу. Конечно, стена не спасла бы даже от пули. Сердце колотилось, голова болела, живот крутило как никогда.

Когда все прекратилось, они продолжили свою журналистскую работу. В тот день никто не погиб, но загорелись поля.

И смех как-то день ото дня уходил из жизни Литвинова. И