время как Москва располагала лишь 20 ракетами, которые не отличались ни точностью, ни надежностью. Единственной реальной возможностью немедленно восстановить паритет оставалось размещение советских ракет малой и средней дальности на Кубе, расположенной в полутора сотнях километров от американского побережья. Между тем третьей подоплекой Кубинского кризиса стала, как ни странно, ситуация в Берлине, где Хрущев не оставлял надежду захватить западную часть города. Советский лидер понимал, что закрепиться на Кубе с ядерным вооружением ему, скорее всего, не удастся – слишком серьезной была эта угроза для США. Вашингтон мог пойти на любые меры, чтобы ликвидировать ее. Однако понимал Хрущев и то, что США вряд ли решатся начать ядерную войну, а потому будут вынуждены пойти на уступки, одной из которых мог стать Берлин. Вопрос заключался лишь в том, сколько уступок получится выжать из молодого и неопытного, каким его считал Хрущев, президента Кеннеди.
Кеннеди разговаривает с летчиками, обнаружившими на Кубе советские ракеты
В мае 1962 года Хрущев достиг договоренности с Кастро о размещении на острове баллистических ракет. У кубинского режима не имелось на то время иного выхода, кроме как пойти за Советским Союзом на серьезную конфронтацию. Соединенные Штаты заняли в отношении Кубы непримиримый курс, целью которого являлось свержение коммунистического правительства любой ценой. В начале июля план подписал министр обороны СССР Малиновский, затем Хрущев – и операция «Анадырь» началась. Она проходила в условиях строжайшей секретности. Всем военнослужащим выдали теплое зимнее обмундирование, а кодовое название операции – «Анадырь» – указывало на север. В довольно сжатый промежуток времени советскому командованию удалось тайно перебросить на Кубу мощную группировку войск и ракетное вооружение. Всего на острове оказалось 43 тысячи советских солдат и офицеров, большое количество боевой техники, артиллерия, авиация, средства ПВО и, главное, сводная дивизия ракетных войск стратегического назначения. Ее ядерный потенциал только первого залпа составлял 70 мегатонн. Это почти в 5 тысяч раз превышало мощность атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Иными словами, один залп дислоцированной на Кубе советской ракетной дивизии полностью уничтожил бы Соединенные Штаты Америки. Первый транспорт с ракетами прибыл на остров 8 сентября. Развертывание советских сил проходило стремительно и в условиях полнейшей секретности. Американцы смогли засечь первые ракетные установки лишь через месяц, когда в ход пошли самолеты-разведчики У-2. Их полеты разрешили 9 октября, но мешала плохая погода, а потому первый вылет состоялся лишь 14 октября. Майор Ричард Хейзер сделал почти 1 тысячу снимков. На следующий день, 15 октября, аналитики ЦРУ обработали снимки и сделали вывод: на Кубе присутствовали баллистические ракеты средней дальности и велось строительство площадок для их запуска. Об этом немедленно оповестили Госдеп. Советник по национальной безопасности Макджордж Банди решил не беспокоить президента до утра тревожными новостями, но поставил в известность министра обороны Макнамару – и то только в полночь, чтобы у того имелась возможность подготовиться к трудному дню. Утром 16 октября в Вашингтоне началась паника. Несмотря на давно возникшую вокруг острова Свободы напряженность, американское руководство никак не ожидало подобного развития событий. Джон Кеннеди срочно созвал Совет национальной безопасности, начались ожесточенные дебаты, приведшие президента в ужас. Расчеты Хрущева в значительной степени оказались правильными: Кеннеди оказался не готов к такому сложному развороту внешнеполитических дел. Ему не на кого было положиться, некому довериться. Слушать же мнения членов Совета национальной безопасности было пустой тратой драгоценного времени. Комитет начальников штабов – генералитет – требовал немедленно разнести Кубу в клочья, высадить на острове десант и расстрелять всех коммунистов. Одновременно с этим министр обороны Макнамара утверждал, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, русские лишь постарались восстановить баланс ядерных сил в ответ на размещение американских ракет в Турции. Совет национальной безопасности не мог слаженно функционировать в условиях кризиса, пеняя при этом на ЦРУ за предоставление ложных заверений, что Советскому Союзу не удастся развернуть ядерное вооружение на Кубе, у Америки под самым носом. В недалеком прошлом и ЦРУ, и Комитет начальников штабов уже подвели президента Кеннеди в ходе реализации вторжения в заливе Свиней. Тогда им не удалось разгромить даже кубинскую милицию, собранную из крестьян с винтовками. Теперь эти же люди собирались разгромить мощную советскую военную группировку, дислоцированную на Кубе, а заодно и трехсоттысячную кубинскую армию Кастро, при наличии на острове ядерного арсенала. В случае же попадания шального снаряда в ядерную боеголовку беда могла прийти уже на территорию США – во Флориду, расположенную в сотне километров от Кубы. Помимо этого, русские могли ответить на агрессию захватом Западного Берлина, где американские силы co всех сторон были окружены территорией ГДР и не продержались бы против советской танковой армады и получаса. Таким образом, становится понятно, что не только Джон Кеннеди оказался не готов к такому повороту событий, но и вся военно-политическая верхушка США пребывала в растерянности. Хрущев нанес молодому американскому президенту геополитический удар столетия.
Из всех предложенных вариантов, а их было шесть, президент Кеннеди выбрал один из самых мягких – начать морскую блокаду Кубы. Никаких военных действий против острова он решил не предпринимать. Атаковать развернутую на Кубе советскую особую сводную дивизию ракетных войск стратегического назначения с 70 мегатоннами ядерного вооружения, нацеленного на территорию США, казалось ему полным безумием. Однако даже реализация самого мягкого плана – морской блокады острова – могла привести мир к катастрофе. В соответствии с международным законодательством морская блокада считалась актом агрессии, то есть была равносильна объявлению войны, и юристам пришлось изрядно потрудиться, чтобы найти выход из этой коллизии. Блокаду в итоге назвали карантином и заручились поддержкой Организации американских государств для придания некоторого подобия законности этому решению. И все же юридические формальности мало кого интересовали в разгар глобального кризиса. Куда большую озабоченность вызывали вопросы военного плана. Советский Союз подтянул к острову значительное количество своих военно-морских сил, и вероятная реакция Москвы на требование американских ВМС остановиться оставалась совершенно непредсказуемой. В случае неподчинения пришлось бы открыть огонь на поражение, что являлось уже неприкрытым актом войны, а не юридическим недоразумением. Вопросов у американского руководства было много – ответов мало. Начал раскручиваться маховик событий, которые в любой момент могли выйти из-под контроля, ведь в них принимали участие уже сотни тысяч вооруженных людей. Один неосторожный выстрел мог в мгновение ока решить судьбу всего мира. Строго засекреченный этап Карибского кризиса длился меньше недели, начиная с 16 октября, и проходил он в тиши правительственных кабинетов. Для населения США и всего мира Карибский кризис начался 22
