На берегу Азовы громоздится вал привозного леса – заготовленные на зиму дрова. А еще стоит ветряк, вырабатывающий через генератор электрический ток. Правда порывы сильные, а лопасти не крутятся. «Такие ветряки здесь везде, – прокряхтел мне на ухо дед в ватнике и стареньких сапогах, почему-то одиноко посиживающий в самую непогоду на берегу с трубкой в зубах. – Слово науки, чудо техники, мать его… А ты кто?» Слово за слово, и понеслось. Я поведал о своих приключениях, невольно склонил бывалого охотника к разговору о природе. Из рассказа узнал, что оказывается, млекопитающие общаются между собой языком мочи. Лисица, например, ежедневно набегает пятнадцать километров вокруг своей территории, метя её, и если чует запах чужака – сразу преследует нарушителя. Я вспомнил, как мы с Ваней, к какому бы останцу или перевалу ни поднялись, тут же останавливались по малой нужде, даже если и не сильно хотели. Что этим стремился выразить организм, я задумался ещё тогда. А на прощание старик, поглаживая вздрагивающую от холода собаку, не отстающую от хозяина ни на шаг, поведал мне ещё одну интересную мысль, которая звучала приблизительно так: «Мой пёс, кормлю я его или нет, всё равно любит меня и приносит мне дичь – с таким отношением мы жили… А сегодняшние люди разбаловались, этого уже не умеют. Их надо голыми парами оставлять в тайге – спесь мигом сойдёт, а к ночи, как только замерзнут, они быстро найдут общий язык». И в его спокойных рассуждениях звучал большой опыт. Я вспомнил слова Терентьевой о человеческой оценке, что «человек человека в упор не видит». И ещё раз понял, что счастье всегда рядом, мы просто не замечаем его, потому что не можем по достоинству оценить. Ибо оценивать не хватает опыта. И в результате всегда проходим мимо… И жизнь проходит мимо нас.

Наскоро попрощавшись со старым охотником, я подбежал к неожиданно показавшемуся катеру, как выяснилось, командирской разъездной «Газпрома», команда которого сразу же согласилась меня взять. Через несколько минут трап был поднят, и лёгкое судёнышко, расшибая волны так, что брызги снопом застлали стекло рубки, понесло меня прямо в Мужи. Миновали Старый и Новый Киеват – пару небольших посёлков на взгорьях. За ними на миг показались сопки – предгорья Урала, уже совсем пожелтевшие. По пути Василий угостил меня чаем. Но только успеваю я выпить кружку, как уже выходить. «Приехали», – говорит Александр. Дорога на скорости тридцать километров в час промелькнула так, невзначай…

И вот я в Мужах – исконно хантыйском посёлке. Ещё два часа назад и не предполагая, что сегодня, будто следуя взмаху волшебной палочки, окажусь здесь. Чем ты маневреннее – более лоялен к правилам, тем легче законам жизни до тебя дотянуться. И чем более обременён слабостями и предрассудками, тем дальше отстоишь от замка счастья и всех прилегающих к нему дорог. Человек может быть в двух шагах от мечты своей жизни и не видеть её в упор, потому что боится, или стесняется, или не помнит себя, опаздывая на работу, следуя вечно по кругу или привычке – расписанию одного и того же пути… Да, терять – это всегда грустно. Но разве была бы жизнь чудом без потерь? Разве иначе, не сбрасывая шкуру, ты смог бы становиться чувствительней и легче? И разве находить – не приятно?

Окрылённый брожу в поисках ночлега по грязному сумеречному берегу. Всё незнакомо, ночевать негде – у меня нет здесь друзей, я не был на этом берегу никогда, а завтра уеду – и вряд ли когда снова здесь побываю. Но это не пугает. Даже наоборот – эйфория… Незаметно набредаю на сторожку.

– Кто такой? Документы, оружие сдать! – встречает меня человек явно невменяемый, видно – бывший военный. Я не растерялся, приложил руку к виску:

– Так точно! Сейчас принесу, – и поскорей исчезаю за порогом. Поднявшись с берега на бугор, выхожу в посёлок, а после непродолжительного странствия останавливаюсь у Михаила Смирнова – местного художника. Михаил посадил меня на мотоцикл и отвёз на квартиру, которую предоставил в полное моё распоряжение. За ночными разговорами я расспросил Михаила о Мужах и много чего узнал интересного. Что языческие обряды хантов, например, справляются до сих пор. Помимо традиционных Дня Севера, Медвежьего Праздника и Вороньего Дня это различные шаманские культы, в частности почитающие дикого оленя. «Но мы это храним в тайне», – внезапно закрыл тему Михаил. Интересно, что на представителя своего народа он совсем не похож, потому что рыжеватый, бородатый, с прямым открытым лицом, крупными ладонями – настоящий русский. В природу влюблён до крайности, может месяцами в ней находиться «просто так». Я бурно поделился и своими идентичными впечатлениями. И тогда Михаил вдруг сказал:

– Старые люди говорят нам, что в человеке есть всё, чтобы раскрыть себя. Личностные характеристики и возможности – это своего рода ингредиенты. Смешиваясь в определённых пропорциях, они позволяют подняться на следующую ступень восприятия, где человек, благодаря их слиянию, обретает способность по-новому видеть мир. Чтобы достичь этого состояния нужно любить природу, говорят они, потому что только она может смешать характеристики в необходимой пропорции, говоря научным языком – катализировать с должным эффектом. Раньше люди специально уходили в лес, чтобы достигать такого состояния… А сегодня традиции утерялись, появилось много соблазнов. Например телевизор, заменяющий человеку саму основу основ.

Я слушал Михаила открыв рот. Его слова прозвучали в моей голове словно колокол. Ибо это были и мои слова! Я представил, как раньше люди практиковали такой образ жизни, селясь в нужных местах. То есть намеренно перестраивали сознание, изменяли порог чувственного восприятия, пересматривали значение ощущений… Как те древние индейцы, обосновывающиеся в безлюдных горах для каких-то психических тренингов и экспериментов, а потом, после достижения нужного порога восприятия, неожиданно покидающие насиженные места! Интересно, чем руководствовались они, выбирая свой образ жизни? Я тут же вспомнил себя в путешествии: есть места, откуда не хочется уходить, где остался бы и пожил ещё, пока не почувствуешь, что пора снова в путь, а в иных