«Пируг, или Нет золота в Серых горах»
С этим утверждением можно поспорить, если взглянуть на ситуацию с другого ракурса. Действительно, допущения в обоих жанрах одинаково недостоверны, поскольку заведомо фантастичны. Однако есть между ними ключевое различие: у каждого из них особая основа. Допущение в научной фантастике зиждется на реальной передовой идее (путешествия в космос, колонизация других планет, кибернетические экзоскелеты), а в фэнтези — на мифологеме (магия, драконы, демоны). А посему первая из этих вымышленных культурно-эстетических конструкций все же больше соотнесена с реальностью.
Зрители покидают оперу в 2000 году. Литография А. Робида, ок. 1902 г.
Robida, Albert. Le Sortie de l’opéra en l’an 2000, 1902 / The Library of Congress
Определение фэнтези от Анджея Сапковского рассыпано по всей статье. В сумме своей фэнтези по Сапковскому — это жанр, в основе которого лежит сотворение вторичного мира и побег в мир чудесного. Автор признает за героем фэнтези и активное деятельное начало, и ориентированность на собственную внутреннюю мотивировку. Эта формулировка, хоть и несколько неполная, в целом созвучна с научным определением фэнтези как жанра, который формирует вторичную художественную действительность, противопоставляя реальное нереальному. Положение о внутренней мотивировке поступков созвучно с утверждением о сакральном значении приключения героя в произведении фэнтези. В конечном счете автору фэнтези важен не столько результат похода, сколько трансформация героя на этом пути.
Фэнтези — это эскапизм. Это бегство в Страну Мечты. Аpхетип соответствует нам еще и потому, что говоpит, от чего мы бежим. Путешествуя вместе с Фpодо, Гедом, Аpагоpном или Белгаpионом, мы сбегаем в мир, где побеждает добро, пpовеpяется дpужба, всегда считаются с честью и законопоpядком, где любовь всегда будет победительницей.
Как видим, здесь автор солидарен с исследователями: в оппозиции «реальность — фантастика» фэнтези помещает повествование за границы повседневности и подводит читателя к вневременным общечеловеческим ценностям. В числе классиков жанра у Сапковского тоже знакомые нам имена: Толкин, Льюис, Ле Гуин, Желязны, Уайт, что соответствует списку, составленному учеными.
Но если мнение писателя о жанре вполне созвучно, за некоторыми исключениями, с мнением исследователей, то в чем состоит вклад Сапковского в теорию фэнтези? Чтобы это выяснить, надо заострить внимание на архетипичности фэнтези-литературы.
Существует исключительно мало классических произведений данного жанра, которые эксплуатируют сказочные мотивы, докапываются до символики, постмодернистически интерпретируя послание… Подобных книг не имеется вообще или же чрезвычайно мало. Повод прост. Англосаксы, доминирующие в фэнтези и создавшие сам жанр, имеют в своем распоряжении намного лучший материал: кельтскую мифологию. Артурианская легенда, ирландские саги и поверья, бретонский или же валлийский «Мабиногион» в сто раз более подходят как исходный материал для фэнтези, чем инфантильная и примитивно сконструированная сказка.
Артурианский миф у англосаксов живет вечно, он крепко врос в культуру своим архетипом. И вот почему архетипом, прообразом ВСЕХ произведений в жанре фэнтези является легенда о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.
Утверждение о том, что фэнтези как жанр литературы строится на обыгрывании мифологем и архетипических сюжетов, бытовало в теоретической мысли и до Сапковского. Собственно, от этого мнения писатель и отталкивается в своей статье. Но именно Сапковский впервые заговорил о так называемом артурианском архетипе как сюжетно-эстетической основе подавляющего большинства произведений фэнтези. Но и здесь есть свои нюансы. И чтобы с ними разобраться, нужно вновь определиться с терминами.
Архетип (от греч. arche — «начало» и typos — «образ»), согласно «Энциклопедии культурологии», — это прообраз, первоначало, образец. Как правило, под архетипами понимают универсальные мотивы и образы, важные для истории культуры смыслы и значения. Из этого ясно, что с научной точки зрения словосочетание «артурианский архетип» некорректно, а следовательно, автор подразумевает под ним нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
Рассуждая о господстве в литературе фэнтези артурианского архетипа, Сапковский выделяет его основные элементы:
• конфликт Добра и Зла, противодействие титанических полярных сил, одна из которых несет созидание, а другая — разрушение;
• протагонист — исключительный герой, окруженный верными соратниками в борьбе со злом;
• чудесный артефакт — волшебный предмет великой силы, обладающий огромным созидательным или разрушительным потенциалом в зависимости от того, какая сторона им овладеет.
Тристан беседует с королем Артуром, королевой Гвиневрой и рыцарями. Миниатюра Ж. де Монбастон, ок. 1320–1340 гг.
The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. Ludwig XV 5, fol. 337v, 83.MR.175.337v.
Однако, сверившись с трудами Владимира Проппа (1895–1970) «Морфология волшебной сказки» (1928) и «Исторические корни волшебной сказки» (1946), мы обнаруживаем, что это характерные признаки сказочного архетипа. А значит, писатель, говоря о малом количестве классических фэнтези-произведений, которые «докапываются до символики», отрицает тот факт, что фэнтези «цитирует» сюжетные элементы сказки, и в то же время подтверждает глубинное родство этих двух жанров, поскольку называет архетипичные сюжетные ходы общими для всех произведений фэнтези.
Итак, в контексте артурианского архетипа автор утверждает:
1) об архетипической связи фэнтези и волшебной сказки;
2) господстве артуровских легенд в ряду сюжетных основ для фэнтези-произведений.
Первое утверждение созвучно с научной теорией, согласно которой фантастика берет начало в мифологии, через фольклор (в том числе волшебную сказку) переходит в литературу и в итоге кристаллизуется в жанр фэнтези. А второе — с идеей о том, что идеал героической личности воспроизводится через обращение к эстетике средневекового романа.
Как видим, взгляды Сапковского о специфике фэнтези, изложенные в статье «Пируг, или Нет золота в Серых горах», в целом схожи со взглядами литературоведов. Но также в ней автор выдвигает идею о том, что легенда о
