Петроглифы. Бохуслен, Швеция.

Swedish Rock Art Research Archives by University of Gothenburg

Во времена создания петроглифов, несомненно, существовал культ солнца, о котором позднее писал Цезарь (см. главу 1). С этим культом связан ряд символов: колесо, разнообразные круги. Один из кругов с отходящими от него трезубцами — лучами (?) как будто вращают две женские фигуры — в мифологии эпохи викингов солнце несут два коня, один ночью, другой днем.

Значительное количество сцен интерпретируется как изображение ритуальных танцев. На некоторых из них участники действа наряжены в костюмы птиц. Видимо, изображены различные ритуалы, в том числе обеспечение удачной охоты: среди петроглифов Бохуслена немало сцен охоты, в том числе с собаками на лосей; возможно — умилостивление богов. Но в любом случае обилие наскальных рисунков говорит о богатстве духовной жизни скандинавов эпохи бронзы и развитости их мифологических представлений.

Если в петроглифах бронзового века мы не находим явственных перекличек с мифологией I тысячелетия н. э., то уже в первые века нашей эры в изобразительном и декоративном искусстве, прежде всего на каменных стелах, появляются узнаваемые мифологические образы и сюжеты. Нередки сцены из мифов на мемориальных стелах с руническими надписями XI в. в Швеции, особенно в Свеаланде, не только дающие представление о самих мифах, но и свидетельствующие об их актуальности уже после принятия христианства. Наибольшее же число насыщенных мифологическими аллюзиями изображений происходит с острова Готланд и датируется V–XI вв. Около 700 каменных стел несли рельефы (многие теперь полностью или почти полностью стерты), посвященные мифологическим и героико-эпическим сюжетам и образам. На многих камнях сохранились следы краски, т. е. изображения или их фон были окрашены.

Древнейшая группа рисованных камней (группа А) датируется V–VII веками. Это обтесанные со всех сторон известняковые плиты с расширяющейся верхней частью в виде лезвия топора, вдоль которого, а иногда и по бокам камня идет кайма с геометрическим орнаментом. Прообразы изображений находят в позднеантичном искусстве, но эти мотивы и образы были переосмыслены и включены в иной контекст — контекст представлений о загробном мире и погребальных ритуалах. Не случайно большинство камней было установлено на территории могильников, хотя сами памятники не связаны с конкретными погребениями.

Для памятников этой группы стел характерны вертикальная осевая симметрия и изображения вихревых (вращающихся) кругов или кругов со спиралями внутри. Эти круги трактуются как изображение небесных светил. По центру на камне из церкви в Бро, как и на большинстве других камней этой группы, под кругами изображена ладья с гребцами — традиционный символ переправы из мира живых в мир мертвых. Ту же цель преследовало использование лодок в погребальном обряде, который стал одним из наиболее распространенных в Скандинавии в середине VI в.: умерший снабжался средством для перехода в иной мир. Погребения в ладье находят археологи, упоминается этот обряд и письменными источниками как скандинавскими, так и иноземными. Наиболее подробно погребение в ладье было описано арабским путешественником Ибн Фадланом, посетившим в начале 920-х гг. г. Булгар на Средней Волге и лично наблюдавшим похороны руса (скандинава) (см. главу 8). Знаком этот обряд и древнескандинавской мифологии: тело Бальдра вместе с многочисленными сокровищами было положено в ладью, которую пустили плыть по морю. Если вертикальная ось действительно, как иногда предполагается, разделяет симметрично организованные мир живых и мир мертвых, то помещение ладьи с симметрично поднятыми носом и кормой на осевой линии, знаменует ее промежуточное положение между двумя мирами.

Изображения на готландских камнях группы А отражают не только представления о переходе в загробный мир, но и о мироустройстве. Оно отражено на одном из самых ранних памятников, трехметровой стеле IV из церкви в Санда. Горизонтальная тонкая линия делит изобразительное поле примерно пополам. В верхней части расположены большой и два малых «вращающихся» круга — символы небесных светил и, соответственно, мира живых. Малые круги обвиты обращенными друг к другу змеями — прообразами будущего мирового змея Ёрмунганда. В центре на разделительной линии нанесено древнейшее изображение дерева с поднятыми ветвями и четко прорисованными корнями — мирового древа Иггдрасиля. Его ствол совпадает с вертикальной осью. Новейшие исследования памятника обнаружили некие, возможно, антропоморфные, изображения по обеим сторонам дерева. В нижней части памятника, по центру, как и на других стелах, вырезана ладья с навесом, на котором укреплены кольца или щиты, с поднятыми носом и кормой и сидящими в ней гребцами. Судя по положению гребцов, ладья плывет влево — левая сторона в архаических культурах ассоциировалась с чем-то зловещим, вредоносным, опасным.

Рисованный камень, Sanda kyrka IV, V–VII вв., Готланд, Швеция.

Photo: Hejdström, Raymond / Gotlands Museum

Стела из церкви в Санда отличается еще одним редким изображением. Под тонкой горизонтальной чертой, в которую упираются корни мирового древа, такими же тонкими, но двойными линиями нанесен рисунок чудовища. Оно изображено в профиль с разинутой пастью и круглым глазом. Помещение чудовища под мировым древом напоминает о драконе Нидхёгге, который грызет корни Иггдрасиля. Однако сходные чудовища, но изображенные как бы сверху и поэтому имеющие два таких же круглых глаза и такую же разинутую пасть, помещены еще на пяти или шести камнях, причем на некоторых из них изображен человек лицом к чудовищу. Фигура всадника с поднятым копьем была недавно выявлена и на памятнике из Санда. Этот сюжет обычно сопоставляется с мотивом драконоборчества, широко распространенным в эпосе германских народов. Возможно, что одно из таких изображений — на памятнике из Hangvar Austers I — позволяет уточнить интерпретацию сюжета. Камень плохо сохранился, и большая часть рисунка почти полностью утрачена. Но над вращающимся кругом хорошо видно чудовище, а несколько ниже и левее — фигура человека, приподнявшего руку. Эту сцену можно было бы сопоставить с борьбой англосаксонского героя эпической поэмы Беовульва с огнедышащим драконом или Сигурда с драконом Фафниром. Однако прорись обнаруживает одну дополнительную и очень важную деталь: человек держит в руке не меч, а молот. Невольно вспоминается одна из сцен битвы богов с чудовищами:

Тут славный приходит

Хлодюн потомок (= Тор),

со змеем (= Ёрмунгандом) идет

биться сын Одина,

в гневе разит

Мидгарда страж.

(Прорицание вёльвы, 56)

Тор принадлежит к древнейшему общегерманскому пантеону, и его главным атрибутом является молот Мьёлльнир. В битве богов Тор должен сразиться с мировым змеем Ёрмунгандом и погибнуть. Очень заманчиво отождествить изображение чудовища на камне из Аустерс с мифом, записанным в XIII в., и предположить, что в этом рисунке отразились представления о конце мира