Комкор-8 А. И. Деникин вспоминал: «К осени, после прибытия больших немецких подкреплений, установилось какое-то равновесие. Армия атаковала в общем направлении от Луцка на Львов – у Затурцы, Шельвова, Корытницы, вводила в бой большое число орудий и крупные силы, несла неизменно очень тяжелые потери и не могла побороть сопротивления врага. Было очевидно, что здесь играют роль не столько недочеты управления и морального состояния войск, сколько то обстоятельство, что наступил предел человеческой возможности. Фронт, перенасыщенный смертоносной техникой и огромным количество живой силы, стал окончательно непреодолимым и для нас, и для немцев. Нужно было бросить его и приступить, не теряя времени, к новой операции, начав переброску сил на новое направление… В начале [сентября] еще как-то верилось в возможность успеха. Но скоро не только среди офицеров, но и в солдатской массе зародилось сомнение в целесообразности наших жертв…»[462]

И лишь теперь войска 7-й и 11-й армий должны были совместными действиями наступать на Львов. Но что это мероприятие могло дать в условиях, когда австрийские армии стали чуть ли не наполовину состоять из германских войск, а львовское направление вообще защищала Южная германская армия Ботмера? Вдобавок немцы поспешили укрепиться так, словно бы они находились во Франции, где искусство полевой искусственной фортификации достигло своего совершенства.

Начало месяца ознаменовалось и очередной «бойней» для гвардии. С 3 сентября, в течение недели, русские наступали по всему фронту, и везде были отражены. В. В. Вишневский вспоминает о боях под Свинюхами следующим образом: «Истребление гвардии! Атаки 3 и 7 сентября! Никакой артиллерийской подготовки не было. Перед нами густые ряды немецких проволочных заграждений, сквозь которые немыслимо пройти. На проволоке повисли сотни трупов егерей. Под ураганным орудийным и пулеметным огнем мы несколько раз выходили из окопов и с криком „ура“ бросались на проволоку. Падали убитые и раненые. Утопая в жидкой осенней грязи… Более жестокой, более бессмысленной битвы я не видел ни до, ни после боев у Свинюх. Что может быть ужаснее армии без руководства!»[463]

В итоге 13 сентября командир 1-го гвардейского корпуса великий князь Павел Александрович был назначен инспектором войск гвардии, а сменил его ранее командовавший 2-й гвардейской пехотной дивизией потомственный гвардеец (35 лет службы в гвардии) П. П. Потоцкий. В начале августа Потоцкий был назначен на комкора-25. Приказ великого князя Павла Александровича от 9 августа характеризовал однополчанина: «Всегда бодрый и спокойный, требовательный, но справедливый и отзывчивый к подчиненным, знающий дорогу к сердцу офицера и солдата, он умел вовремя появиться среди войск, вовремя сказать ободряющее слово. В лице генерал-лейтенанта Потоцкого гвардия теряет преданного и любящего сына, я лишаюсь опытного боевого помощника, а 2-я гвардейская пехотная дивизия – родного отца – начальника, умевшего управлять не только умом, но и сердцем»[464]. Теперь П. П. Потоцкий вернулся обратно в гвардию с повышением, заменив великого князя.

Правда, в начале сентября великий князь Павел Александрович уже не находился в войсках, отправившись в тыл для получения пресловутой новой должности. В конце месяца командир 2-го гвардейского корпуса Г. О. Раух прислал великому князю несколько писем, в которых изложил свое видение боев первой декады сентября. Раух пишет, что первая общая атака была назначена на 3 сентября, и несмотря на возражения гвардейцев о необходимости предварить атаку разрушением неприятельских укреплений, командарм-8 А. М. Каледин объявил, что «позиции неприятеля полевые, и что достаточно 5-часовой артиллерийской подготовки». Разумеется, атака была отбита. На вопрос штаба армии о причинах неудачи гвардейцы ответили – малая артподготовка. Новый приказ Каледина – день артподготовки и атаковать на следующее утро 7 сентября. Невзирая на то, что 8-й армейский корпус пошел в атаку преждевременно, в 3.00 ночи вместо 4.30, и тем сорвал эффект неожиданности, а 40-й армейский корпус не двинулся с места, чтобы помочь гвардейцам, 1-й гвардейский корпус занял Свинюхский (Квадратный) лес.

Но 14 сентября, воспользовавшись непонятной сменой гвардейцев на 10-ю сибирскую дивизию, немцы контратакой отбили Свинюхский лес, взяв свыше 2 тыс. пленных и 30 пулеметов. На 19 сентября была назначена третья общая атака, и на артподготовку давали полтора дня – «каждый раз Каледин мотивировал это недостатком снарядов». И эта атака была отбита, равно как и попытка удара 21 сентября. Лишь передача гвардии в Особую армию (управление 8-й армии отправлялось в Карпаты) позволила остановить «этого невоспитанного, грубого армейского казака», как Раух выразился о Каледине. В подчинении Гурко тактика действий изменилась: «Нам предписано перейти к упорному, постепенному сближению с противником для постепенного овладения участками его позиции. По-видимому, явилось сознание, что открытыми атаками здесь больше ничего достичь нельзя». Генерал Раух считал, что в определенной степени бессмысленная гибель гвардейцев являлась намеренной, и называет недоброжелателей гвардии – наштаверх М. В. Алексеев, дежурный генерал Ставки П. К. Кондзеровский, начальник штаба Юго-Западного фронта В. Н. Клембовский – «все люди бумажные»[465]. В своих же мемуарах Г. О. Раух добавляет, что Клембовский «был несомненно военно-образованный и умный человек, но морально совмещал в себе все антипатичные черты польской расы и по-моему полагаться на него никогда нельзя было», – чтобы учиться в Академии Генерального штаба, он перешел из католичества в протестантизм[466].

Основные бои здесь развернулись в районе так называемого «Квадратного леса» или, по немецкой терминологии – «Яйцевидного леса». На опушках и среди лесного массива погибли тысячи солдат и офицеров с обеих сторон. История германского 19-го ландверного полка так сообщает о сражениях у деревень Свинюхи и Корытница: «Русская гвардия показала, что она является действительно отборной частью. Бои были ожесточенные, наши потери огромны. Пали почти все командиры рот. Русские держались до конца и бесстрашно умирали, не отступая ни шагу»[467].

Эти сражения стали очередным шагом на пути к подрыву моральной устойчивости войск, проявлениям отдельных инцидентов неповиновения боевым приказам, укоренению психологии пораженчества. Первым явлением стали проклятия командирам со стороны безнадежно атаковавших Ковель гвардейцев. В сентябре – новый этап морального разложения солдатского и офицерского состава, отчетливо видевших, что продвинуться вперед ударом в лоб невозможно, но вынужденных вновь и вновь бросаться в атаки, подталкиваемые приказами высших штабов.

О боях за Квадратный лес рассказывает и командир лейб-гвардии стрелкового Царскосельского полка Э. А. Верцинский: за две атаки в час и четыре часа дня гвардейская стрелковая дивизия потеряла 1366 бойцов: «Надо признать, что атаки велись шаблонно, без достаточной продуманности, без тщательной подготовки и с недопустимой суетливостью и поспешностью». После неудачной атаки 7 сентября было решено «видоизменить способ действий и сначала овладеть Квадратным лесом по частям, ведя систематическую инженерную подготовку подходом летучими сапами и ведением