– Не поняла. При чём тут они?

– Они о многом могли бы рассказать.

– О «многом» – это о чём?

– О взаимоотношениях, например, между мужчиной и женщиной. У них опыт.

– Откуда вы знаете?

– Разговаривал.

– Ис ними успел?

– С ними проще – они женщины! На тебя я всё больше через стекло смотрю, когда со свиданий приходишь. Однажды разговор с женихом подслушал… Не любишь ты его!

– Какой наблюдательный!

– Ты или уже любила, или не представляешь даже, что это.

– Хватит, наговорились.

– Почему? Я всяких видел – ты верной будешь.

– Ерунда какая-то. Сама ещё не знаю, какой буду.

– Такие не предают – скорее, наоборот.

– Очень интересно! Значит, вас предавали? – развеселилась я.

– Предавали. И я предавал.

– Значит, и меня предали бы?

– Не думаю.

– Интересно, на каком основании вы сделали свой вывод?

– Почти два месяца слежу за тобой. И уже не раз слышал!

– Интересно, где?

– Разговоры при открытых дверях с девчатами помнишь? А на кухне? А по дороге с работы? Я сзади шёл, всё слышал. Даже в школе бывал. Просто ты в переполненных коридорах не замечала меня.

– И вы, – засмеялась я, – как тот сказочный царь-государь, подслушивали? Только напрасно – не мечтала я о судьбе царицы. Да-а, таких разговоров у меня ещё не бывало.

– Это хорошо или плохо?

– Наверное, хорошо. Но думаю, что полюбить не смогла бы.

– Почему? – поднял он брови.

– Разные мы.

– Ас ним одинаковые? – засмеялся он.

Открылась дверь, и вошла Нина.

– О-о! Воркуете!?

– Беседуем о жизни, дай договорить! – грубо потребовал он.

– Ладно, спущусь в подвал – сварить надо.

Нина вышла – он поднялся.

– А что, если я обниму тебя?

Я вскочила и протиснулась меж спинками двух железных кроватей. Он схватил за руку, потянул к себе, но, другой рукой держась за спинку, я тянула за собой кровать.

– Отпустите – закричу!

– Такого со мной ещё не бывало. Ты постоянно перед глазами. Чувствую – ты моя женщина. Выходи за меня – я же не безразличен тебе!

– Ошибаетесь. Вы найдёте девушку. Галя, к примеру, красивая и годами подходит.

Он сел и обхватил голову. Поза жалкая! И я решила, что с этого времени буду ночевать у Изы.

– Выйдите, пожалуйста. Зайдут – нехорошо.

– Выйду, только сядь.

– Я немка, со мной одни неприятности будут, – прижалась я ещё сильнее к стене. – Карьеру не сделаете.

– Карьеру? – поднял он голову. – Зачем она мне? Я рабочий! Мне ты нужна – не карьера. Я с первого раза тебя приметил.

– Вам мать внушила.

– Мать? Думаешь, я бы её послушал? Давно бы подошёл, да всё с этим ты… или на работе. И в подвал редко спускаешься. Брось его – не для тебя он! Я такой, какой есть, весь на виду, а он – только хочет казаться хорошим.

– Хватит, выйдите, пожалуйста.

Он встал и протянул руку:

– Выходи из своего угла. Действительно, нехорошо.

Я не сдвинулась. Он медленно поднялся и молча направился к двери. Моя попытка выбраться закончилась тем, что он хищно развернулся, прыгнул, и я оказалась в его руках.

– Вот видишь, ты вся дрожишь. Мы созданы друг для друга!

– Отпусти – закричу!

Он разжал руки и молча вышел. «А, может, он прав?» – заколебалась я, но тут же убедила себя в обратном: Валентин помог излечиться от депрессии. Мы встретились вечером в условленном месте и после свидания пошли к дому Изы, в тёплый подъезд.

Вскоре директор сообщила приятную новость: комендант общежития ждёт, чтобы вручить ключи. Это была большая, на двоих, комната. Вторая, аккуратно заправленная кровать принадлежала женщине, нашедшей мужа с квартирой. Из общежития она не выписывалась – комнату держала про запас, на чёрный день. Когда мы с Валентином переносили вещи, «симпатяги» дома, к счастью, не было.

– И куда переезжаешь? – поинтересовалась хозяйка.

– В общежитие.

– Осталась бы… В общежитии всегда хуже.

– Оно новое, современное, с горячей водой, душем, ванной и кухней.

– Замуж выйдешь?

– Не было ещё разговора.

– Счастливо тебе!

– И вам тоже.

От преследований «симпатяги» освободилась я, как от колючек лопуха, – не сразу. Однажды выглянула в окно и заметила во дворе знакомую фигуру, что разглядывала окна. Оставалось ждать. И всё же он подкараулил меня.

– Как живёшь?

– Отлично.

– Замуж вышла?

– Нет.

– Сбежала?

– Просто… в общежитии место появилось.

– Девчата привет передают.

– И им взаимно.

– Завидуют.

– Чему?

– Пойдём, провожу.

– Не надо.

– Не хочешь показать, где живёшь?

– Я не домой – к сестре, – ушла от ответа.

– Зачем по людям скитаешься, если у сестры квартира есть?

– У неё семья большая – квартиру недавно получили. Дай – зачем мешать, если другой вариант есть?

– Гордая ты.

– Независимость люблю.

– Мне дружить с тобой хочется.

– Как с человеком или как с девушкой?

– Как с девушкой.

– Я уже дружу.

– Ну и что? Он же не муж!

– Не могу я его предать – он мне помог.

– Знаешь, чувство благодарности – плохой советчик.

– А чувство уважения?

– Этого мало.

– Мне кажется, что я люблю.

– «Привычка свыше нам дана – замена счастию она»?

– Вы Пушкина любите?

– А при чём тут Пушкин?

Я засмеялась очевидному невежеству

– Ты смеёшься хорошо.

– Не всегда…

– Жалко. Не любят меня те, кого я люблю.

– Полюбят, какие твои годы! – равнодушно перешла я на «ты». – Мы пришли.

– В хорошем доме у тебя сестра живёт, в центре.

– Долгие годы в бараке ютилась. Мне пора. До свиданья.

– До свиданья, будь счастлива!

Поднималась по ступенькам – он всё стоял. Когда дверь подъезда хлопнула, спустилась. Он переходил через улицу.

Колебания

Я сомневалась, надо ли рассказать Валентину, что любила, что всё ещё страдаю, – боялась, что он испытает ту же, почти физическую, боль, какую испытала я. Терзаясь («А если и он ищет лишь спасение от одиночества?»), решила всё же честно признаться, что не люблю его. Он обиделся, но через неделю явился снова. У обоих – знак вопроса в глазах.

– Соскучился, – сказал он после молчания, – может, привыкнешь и полюбишь?

– Думаешь?

– Думаю, – подошёл, обнял, и мы поцеловались.

Решив больше его не испытывать, прохаживалась всё же иногда отсутствующе. Он о чём-то рассказывал – я слушала, не признаваясь, что об этом уже читала. Обнаруживала, что мысли наши работают в одном направлении, и радовалась. Так, расхаживая допоздна по аллеям близлежащего парка или засиживаясь на скамейках, я привыкала к нему.

– Пойдёшь в субботу в институт – на вечер? – спросил он однажды.

Вспомнился Василий, как мы, «неприлично счастливые», расхаживали по коридорам и как нас поздравляли.

– Нет.

– Почему?

– Мой возраст среди молоденьких