Нам выделили миллиарды долларов на создание разведывательной программы, не связанной с Государственным департаментом, и за последнее десятилетие мы потратили на нее еще миллиарды, но несмотря на все эти деньги, у нас не появилось ни на единого сотрудника за рубежом больше, чем было раньше.

Бюрократия относилась ко мне лучше, чем к большинству, и казалось, что наконец-то настал мой час. Но сегодня утром, перед тем как прийти на работу, я узнал, что появилась вакансия на Ближнем Востоке.

Госс, должно быть, хорошо ладил с избирателями за время своей долгой карьеры конгрессмена. Он внимательно слушал, и я поверил, что он честный человек.

— Что мы можем сделать, чтобы решить вашу конкретную ситуацию?

— Похоже, она решена. Заместитель директора открыл для меня вакансию на Ближнем Востоке. У меня есть опыт работы в этом регионе, и я могу восстановить старые контакты и сразу же наладить новые.

— Тогда давайте приступим к делу.

Я поблагодарил его и вышел из его кабинета. Вернувшись в отдел кадров, я отменил свою отставку, после чего отправился оформлять поездку на Ближний Восток.

*****

Однако в «отстойнике» все посмеялись.

— Ты же на самом деле ничего не решил, да? После всей этой шумихи, которую ты поднял, ты получил все то же жалкое назначение на Ближний Восток, которое у тебя было, когда ты только начинал работать в организации.

Я позвонил жене, и она тоже рассмеялась, но добавила:

— Если ты думаешь, что сможешь там чего-то добиться, то давай поедем.

Я был умнее и опытнее, чем во время нашего предыдущего назначения в этот регион, и, имея свободу путешествовать по миру, знал, что смогу достичь бóльших результатов. Я начинал все сначала и был полон энтузиазма и энергии.

Я бродил по зданию штаб-квартиры, встречаясь с сотрудниками, чтобы найти новые наводки на объекты, и убедиться, что смогу возобновить дела, которые были приостановлены во время моего перерыва в работе.

Большинство людей, которых я посетил в Лэнгли, казались искренне воодушевленными моим новым назначением, поэтому я выпытывал у них идеи относительно оперативной работы. Несколько сотрудников сказали: «Нас интересует этот человек, вот здесь, и вот его номер телефона». Такие конкретные объекты разведывательного интереса — на вес золота, и я сделал заметки и планировал сразу же приступить к работе над ними.

Один из столов возглавлял мужчина с большим брюхом. Он откинулся на спинку стула и произнес:

— Я не знаю, кто вы такой, и прежде чем рассчитывать на что-либо в нашем регионе, вы должны рассказать мне о себе. Пришлите мне что-нибудь. — Он продолжал бубнить и разглагольствовать. — Конечно, нам нужен настоящий оперативник… ну, э-э… или почти настоящий, хотя с такими людьми, как вы, нам не очень везло. — Он перечислил некоторые неудачные операции, проведенные «такими людьми, как я».

Я прервал его:

— Каковы ваши планы? Вы будете занимать эту должность еще некоторое время?

Он вздохнул.

— Ну, я собирался стать руководителем резидентуры в …стане, но провалил проверку на полиграфе. Мне сказали, что я буду оставаться здесь, пока все не прояснится. Сроки мне не назвали, но это может занять год или два.

Я был рад, что не накричал на этого человека. Его жизнь находилась в подвешенном состоянии, его подозревали в нарушении правил безопасности, которое он, вероятно, не совершал. Карьера этого бедняги, вероятно, была закончена, и он переживал тяжелые времена, поэтому и вел себя как зануда.

Однако доля сотрудников штаб-квартиры с хорошими идеями была довольно высокой — по крайней мере, у трети из тех, с кем я разговаривал, имелись конкретные люди, по которым они хотели, чтобы я позвонил. Даже у того толстого парня было пара-тройка наводок.

Я собрал всю эту информацию и разработал несколько оперативных предложений: для посла из государства-изгоя, ученого-ядерщика из государства-изгоя и ученого-химика из государства-изгоя. Я отправил предложения в новую резидентуру, на которую я должен был работать на Ближнем Востоке. У меня было еще с дюжину предложений, которые я мог отправить, если бы эти были одобрены. Кроме того, я восстанавливал дела, которые закрыл «Сальери».

Выходя из штаб-квартиры в тот вечер, я столкнулся с Ломаном.

— Эй, поздравляю с наградой твоего сына за общественную работу, — произнес он. — Скажи, что это я слышу о том, что эта награда не заслужена?

«Один по цене двух», который был в комиссии, позвонил людям в штаб-квартиру и сказал им, что мальчик на самом деле не соответствует требованиям. В нашей якобы секретной организации информация дошла до Ломана, а Ломан рассказал мне об этом — и все это за 36 часов. Мелочность была невообразимой — или, скорее, вполне вообразимой, должен сказать.

— Ломан, я прищучу этого ОПЦД.

Я не имел в виду ничего конкретного, но знал, что мой комментарий сразу же дойдет до парочки ОПЦД и даст ей повод для беспокойства.

17. Начать сначала

Мы не оставим исканий,

И поиски кончатся там,

Где начали их; оглянемся,

Как будто здесь мы впервые.

Т.С. Элиот[95]

Сев на самолет, я улетел на Ближний Восток. Я нашел школы для своих детей и убедился, что у меня достаточно наличных денег; снял временную квартиру и офис, начав подготовительные работы для переезда на постоянное место жительства. Мои документы на проживание и документы компании были в порядке. То, что обычно могло бы занять месяцы, заняло пару дней, потому что с этим регионом я уже был знаком.

Наблюдался рост в строительстве, но больше ничего особо не изменилось. Постоянные жители все еще были там, и везде, где я ходил, мне попадались знакомые лица. Я пошел на ужин со старыми друзьями и зашел в клубы, в которых когда-то состоял членом; проехал мимо старого дома, в котором мы жили, вспоминая, как мои маленькие дети играли во дворе.

На первую партию оперативных запросов, отправленных на одобрение, еще не поступило никакого ответа. Я отправил еще несколько предложений по возобновлению дел, которые были приостановлены с момента моего последнего назначения. Меня особенно интересовали два ученых-ядерщика, обладавших хорошим доступом. Я был горд своим списком: он включал некоторых из наших самых важных объектов в нескольких государствах-изгоях.

Из штаб-квартиры поступило срочное сообщение: им понадобилась информация от одного из моих объектов о военной программе его страны — и понадобилась немедленно. Президент Буш готовился принять решение, и в Лэнгли хотели предоставить ему необходимую для этого информацию. Мой объект не был особо полезен, он находился только на