Месье Бельмон взял сердечко, перевернул и прочитал надпись.

— Не такой уж это пустяк. Полиция расценивает действия вашего жениха как кражу и вмешательство в ход следствия на месте преступления.

— И как они только узнали? — спросила Рэйчел. — Мне казалось, в тоннеле не было камер видеонаблюдения.

— Это правда, но было одиннадцать фотографов, каждый из которых сделал десятки снимков на месте. Полиция конфисковала их пленки, проявила их, и у них получилась общая картина того, что делал каждый присутствовавший. И на нескольких фотографиях Алекс подбирал сердце. Его арестовали, когда он проходил паспортный контроль в аэропорту Шарль-де-Голль вчера утром.

Бедный Алекс! Он, наверное, был так ошарашен, что не смог даже позвонить и предупредить ее.

— Он не мародер, — не отступалась Рэйчел. — И он не собирался продать его или сделать что-то подобное. Это просто ошибка.

— И очень неудачная. Если бы Алекс передал подвеску Управлению криминальной полиции на следующий день, он, несомненно, остался бы чист.

Рэйчел приняла решение. Ей было необходимо вытащить Алекса из тюрьмы.

— Он не виноват, — сказала она. — Это сердечко он отдал мне для надежного хранения. Я должна была вернуть его, но не знала толком, кому его отдать, а потом напрочь о нем забыла. Уверена, Алекс считал, что я сто лет назад отдала его.

Месье Бельмон нахмурился и, постучав ручкой по столу, произнес:

— Он рассказывал мне совершенно другое.

— Естественно. Алекс не захотел меня впутывать, но я сейчас говорю вам все, как было на самом деле. — Рэйчел встретилась с собеседником взглядом и постаралась не мигать.

Адвокат некоторое время размышлял и смотрел прямо на Рэйчел.

— Если мы сообщим эту версию полиции, вам могут предъявить обвинения в получении краденого, и я не уверен, что тем самым мы поможем Алексу. Дайте-ка подумать.

— Что ему грозит, если его признают виновным? — У Рэйчел громко заурчало в животе, и она скрестила на груди руки.

— От девяти месяцев до года. Но я надеюсь, до этого не дойдет.

Год! Рэйчел была близка к тому, чтобы разрыдаться.

— Можно мне завтра пойти с вами в участок, чтобы увидеться с ним?

— Нет, боюсь, нельзя. Однако я возьму туда этот предмет и укажу полиции, что никто из вас не намеревался извлекать какую-либо выгоду. Тот факт, что эту вещицу вовремя не сдали, имел место исключительно по недосмотру. Если вы оставите мне ваш номер телефона, я позвоню вам, как только узнаю, к какому решению они придут.

Рэйчел продиктовала свой номер телефона и спросила:

— Какие у него шансы?

Адвокат снова постучал ручкой по столу:

— В азартные игры я не играю, мисс Уэйнрайт. Тут замешана политика. Член британской королевской семьи умер на французской земле, и за расследованием наблюдает весь мир. Поэтому его будут стараться проводить тщательно, отчитываться за каждую деталь. А здесь… — он поднял сердечко, и оно повисло, зажатое между большим и указательным пальцами, — здесь у нас как раз такая деталь.

Глава 56

Париж. 16 декабря 1997 года

Рэйчел была слишком взвинчена, чтобы связываться с системой метрополитена или бродить по улицам Парижа в поисках отеля, поэтому она поймала такси и сказала водителю адрес небольшого отельчика, где они с Алексом останавливались в августе. У них был свободный номер, поэтому она протянула администратору кредитную карту, вопреки всему надеясь, что остатка по кредитному лимиту будет достаточно для оплаты. К счастью, транзакция прошла успешно.

Оказавшись в номере, Рэйчел плюхнулась на кровать с атласными подушками, чтобы сделать несколько телефонных звонков. Для начала она связалась с Николь и попросила ее заняться магазином на следующий день, потом Кенни, а потом своей матери и отцу Алекса.

— Я вылетаю сегодня же вечером, — тут же ответил отец Алекса. — Где его держат?

— В этом нет необходимости, — поспешила успокоить его Рэйчел. — Его могут отпустить уже завтра днем, а до этого они все равно не позволят нам увидеться с ним.

— Мне не нравится, что у него только назначенный государством адвокат. Я могу позвонить, и к утру у него уже будет какой-нибудь первоклассный специалист. Это может повлиять на исход дела, рисковать нельзя.

Мысль была заманчивая. Кабинет месье Бельмона выглядел скорее обыденно, чем шикарно. Но, с другой стороны, он производил впечатление весьма компетентного специалиста.

— Решать, конечно, вам, — ответила Рэйчел, — но я думаю, что новый адвокат понадобится только в том случае, если его не отпустят завтра.

— А вдруг они спросят про залог до того, как его отпустят? Я весь день буду возле телефона, держа наготове свои банковские реквизиты.

Рэйчел тронуло его явное беспокойство. Ей стало интересно, представляет ли себе Алекс, как сильно его отца заботит жизнь сына. Рэйчел в этом сомневалась.

Обзвонив всех, она рискнула выйти на улицу в поисках какой-нибудь еды. Чем они кормят Алекса? Garde a vue, как говорят французы, — заключение под стражу. Сидит ли он в отдельной камере или делит ее с настоящими преступниками? Рэйчел представила себе тесную комнату с нарами в два яруса и унитазом в углу. Еще одну ночь он выдержит, но не могла себе даже представить, какое отчаяние его охватит, если они отправят его во французскую тюрьму дожидаться суда. У нее болело сердце за любимого. Вот бы придумать какую-нибудь достаточно убедительную историю, чтобы его отпустили сразу же!

А что будет с ней? Если месье Бельмон заявит в полиции, что сердечко было у нее, они могут арестовать и ее за получение краденого. Они с Алексом оба могут оказаться в тюрьме. Как это повлияет на их совместное будущее?

Рэйчел остановилась возле шумного бистро на углу улицы. На доске мелом были неразборчиво начерканы названия фирменных блюд, а в оформлении использованы пустые винные бутылки зеленого цвета, по которым стекал свечной воск. Официант проводил ее к крошечному столику в глубине зала, и Рэйчел заказала себе крок-месье и бокал vin rouge.

Ей и не верилось, что всего несколько дней назад она питала большие сомнения по поводу Алекса. Зато теперь, когда он был в беде, ее чувства предельно прояснились. Рэйчел любила его и собиралась во что бы то ни стало вытащить из заключения. Если его объявят виновным, она будет лжесвидетельствовать и попытается сделать так, чтобы его отпустили. Она пойдет в редакции газет, выразит протест на французском телевидении, обратится к их парламентариям. Так или иначе, она не успокоится, пока Алекс не окажется на свободе. Она скучала по нему, по его сарказму, раздражительности