1‐й Саратовский губернский съезд коммунистических союзов молодёжи. 9 сентября 1919 г. [РГАНИ]

Как мы видим, Михаил Суслов сам внёс некоторую путаницу в начальные страницы московской части своей биографии. Возможно, когда он в 1971 году отвечал волгоградским подросткам, то что-то за давностью лет всё-таки запамятовал.

Судя по архивам, к занятиям на рабфаке Суслов приступил не в сентябре 1920-го, а в начале 1921 года. Входной билет для посещения вечерних занятий, с 18.30 до 21.30, он получил 23 января. Однако уже через неделю «тов. Суслов Михаил Андреевич принят слушателем факультета на дневные занятия по командировке губернским профсоюзом Наркомсвязи»[24]

Отучившись на рабфаке месяц, Суслов перевёлся из кандидатов в члены партии. Ячейка составляла 118 человек. Список открывала Полина Жемчужина, которую уже тогда многие знали как жену секретаря ЦК РКП(б) Вячеслава Молотова. А Суслов значился под номером 87.

В списках фигурировали также Александр Гришунин, Феодор Ковалёв, Михаил Котылёв, Анна Крылова, Пётр Шемякин, Александр Булыга-Фадеев и несколько других рабфаковцев, которые потом в той или иной мере повлияли на дальнейшую судьбу Суслова (телефоны некоторых из этих рабфаковцев Суслов хранил в своих записных книжках до самой смерти).

Документ о зачислении М. Суслова на Пречистенский рабфак. [РГАНИ]

Летом 1921 года Суслов отправился на свою первую практику в Хвалынск, где его под свою опеку взяли братья Виноградовы. Старший, Николай, погиб в 1930 году при ликвидации бандитского восстания на Кавказе; младший, Сергей, несколько лет вплоть до отъезда на учёбу в Питер избирался секретарём Хвалынского окружкома, а потом совмещал разведку с дипломатической работой.

Первая рабфаковская практика Суслова свелась в основном к проведению пропагандистских мероприятий. Хвалынский уездком комсомола отправил его на месяц в Шиковскую волость – «для проведения там кампании летней работы» с наделением «права участия с решающим голосом на заседаниях волкомсомола».

Во второй раз Суслов попал в Хвалынск на практику уже поздней осенью 1922 года. Он с 1 ноября по 15 января 1923 года исполнял обязанности секретаря комсомольской ячейки № 1 при уездном отделении милиции. Одновременно занимался поручениями уездных комитетов партии и профсоюза, в том числе «нравственным воспитанием» комсомольцев, где дела обстояли весьма скверно[25].

Позже Суслову было поручено прочитать доклады о Московской конференции по разоружению сразу в трёх организациях Хвалынска: на маслозаводе «Красный богатырь», в здании коммунхоза и в здании уездного земельного управления. В укоме партии решили, что справился неплохо. «Тов. СУСЛОВ М.А. как партиец – выдержанный, теоретически подготовлен средне, – подчеркнула в своём отзыве заведующая агитотделом Хвалынского укома партии А. Лобастева-Трембэ. – Искренний. Работоспособность средняя (болен туберкулёзом). Специальной подготовки в области советской и профработы не имеет, но понятия в данной области имеет. Связь с массой имеет, подходить к ней может, отзывы хорошие. В личной жизни коммунар. Как партиец использован вполне. Как студенту рабфака желательно окончание вуза»[26].

Документ о первом московском жилье М. Суслова. 1920 г. [РГАНИ]

Уездные начальники упустили в своих отзывах другое немаловажное обстоятельство: Суслов уже тогда большое значение придавал печатному слову и какое-то время не вылезал из редакции хвалынской уездной газеты «Волжанин». Там в январе 1923 года были опубликованы два его материала: один об итогах 3‐го конгресса Коммунистического интернационала молодёжи, а второй – о Карле Либкнехте и Розе Люксембург.

Назначения на роль докладчика в Хвалынске. 1922 г. [РГАНИ]

Документ о должности М.А. Суслова в Хвалынске в 1922–1923 гг. [РГАНИ]

На этом просветительская работа Суслова в Хвалынске не закончилась. Вскоре ему поручили сделать доклады о вопросах разоружения – в Хвалынском спортивном клубе и об итогах Лозаннской конференции – на общем собрании Райземлеса. Создается впечатление, что он научился доходчиво разъяснить жившему в провинции народу политику партии.

Характеристика М. Суслова. 1923 г. [РГАНИ]

По возвращении в Москву Суслов возглавил на рабфаке комиссию по шефству над Ошейкинской волостью Волоколамского уезда Московской губернии. Спустя всего три дня он объявил неделю помощи Ошейкинской волости и организовал сбор денег, книг и письменных принадлежностей для подшефных сёл. А 1 мая лично все подарки отвёз подмосковным крестьянам.

В это время не всё просто было на самом рабфаке. Преподаватели и слушатели раскололись по идейным мотивам на несколько групп. Одну из них возглавил крупный правовед Дмитрий Генкин, который одно время тесно сотрудничал с меньшевиками. Часть слушателей под влиянием эмиссаров из горкома и райкома партии объявили своему наставнику войну, к который присоединился и Суслов: «Вёл активную борьбу с троцкистами во время дискуссии 1923 г. и с меньшевистским руководством Рабфака (Д.М. Генкин и др.)»[27].

Чем же Генкин не угодил Суслову? Ведь он безоговорочно принял Октябрьский переворот, стоял у истоков создания первого в Советской России рабфака. К слову, многие бывшие коллеги Генкина по Московскому коммерческому институту не верили в то, что рабфаки обладали возможностью подготовить заводскую молодёжь к серьёзной учёбе в университетах, а Генкин считал, что ребята от станка за несколько лет вполне могли стать конкурентоспособными студентами, наравне с теми, кто до этого обучался в классических гимназиях. К слову, Генкин с 1919 по 1921 год возглавлял Московский институт народного хозяйства и занимался разработкой первого Трудового кодекса. Причиной же гонений на Генкина стали его давние симпатии к меньшевизму. Из-за этого крупному учёному пришлось «эмигрировать» в систему промысловой кооперации.

Правоверные победили, и Генкина с руководства сняли. Не исключено, что именно тогда Полина Жемчужина обратила внимание на активность Суслова и начала продвигать его по разным линиям.

Здоровье, однако, не позволяло ему действовать в полную силу. Перенесённый в 1920 году тиф не прошёл бесследно. Сокурсники это знали и пытались всячески ему помочь: «Бюро ячейки РКП(б) Пречистенского рабфака убедительно просит предоставить одно место в санаторий на юге тов. Суслову. Настоящая просьба вызывается тем, что т. Суслов рабфаковец, которого во что бы то ни стало нужно поддержать. Он пошатнул своё здоровье работой в РКП и РКСМ в стенах рабфака»[28].

После окончания летом 1924 года рабфака Суслов намеревался продолжить учёбу уже в институте. Центральная приёмная комиссия при Главпрофобре Наркомата просвещения 10 сентября получила следующее обращение:

«Президиум, Бюро ячейки, Факультком и Академическая секция Рабфака им. Бухарина настоящим просят представить три места в институте Г.В. Плеханова на социально-экономическом факультете студентам нашего рабфака, окончившим в 1924 году т.т. Суслову М.А., Чернову В.А. и Бунакову.

1) СУСЛОВ М.А. всё время проявлял себя на общественной работе как на Рабфаке, так и вне Рабфака: был секретарём ячейки РКСМ, членом Бюро ячейки РКП(б), членом студкома и т. д.

2) ЧЕРНОВ В.А. – также себя проявил будучи: членом студкома, секретарём ячейки РКП(б), членом Президиума Рабфака, председателем Аксекции и т. д.