а дочь — несчастье», — говорится в «Махабхарате», и действительно, отношение к дочери в индийской семье было иным, чем к сыну. Во время брачной ночи молодой муж даже произносил специальную формулу: «Пусть боги вложат девочку куда-нибудь еще, а сюда пусть вложат мальчика». Раджпуты считали, что сыновья рождаются, если соблюдаются правила интимных отношений между супругами, и старались «сделать» ребенка в отведенные для этого дни. Считалось, что в четные дни месяца происходит зачатие мальчиков, а в нечетные — девочек. Имелась и специальная церемония, происходившая на третьем месяце беременности. Женщина должна была съесть ячменное зерно с двумя бобами и выпить глоток простокваши, повторяя при этом трижды слова: «Рождение мальчика».
Впрочем, множеством суеверий окружена была в Индии и интимная жизнь. Брачная связь рассматривалась как ритуал и священнодействие и обставлялась всевозможными запретами. В индийской религиозной литературе перечислялись места, где именно никогда не должно быть супружеской близости, и это дает представление, какой силы могла достигнуть страсть, если запреты касались занятий любовью в самых что ни на есть экстремальных условиях: на дереве, в повозке, в воде и так далее.
Воспрещалось вступать в половые отношения и в определенные дни лунных месяцев. Смертельно опасным считался вид обнаженного супруга, не приветствовались и «сокращающие жизнь» ласки в утреннее или дневное время. Нежелательными для половых отношений считались также некоторые неблагоприятные дни (воскресенья, одиннадцатый день светлой половины месяца), новолуние и полнолуние. У раджпутов существовало еще одно правило: если в семье старшие дети уже вступили в брак, то муж и жена прекращают интимные отношения, рождение же ребенка свекровью, у которой уже имеются внуки, считается позорным.
В Индии роль женщины-матери очень высока, ее авторитет находится в прямой зависимости от способности рожать сыновей, и в религиозной литературе даже указывались три способа «избавления» от дочерей. Это данам — дарение дочери (ему соответствует свадебный обряд каньядана); викрая — продажа дочери (получение за нее выкупа) и атисарга — иные способы отказа от дочери, в том числе использование института девадаси, когда девочку отдавали в храм.
Сына индусы сравнивали с судном, при помощи которого человек способен переплыть океан и добраться до берега бессмертия, ибо именно в облике собственного сына-наследника мужчина как бы переживает второе рождение на земле. Рождение сына рассматривалось как религиозный долг, а несчастный, у которого его не было, после смерти мог превратиться в прету — существо, не находящее себе покоя и мучающее живых. При этом предпочтение, оказываемое сыновьям, объяснялось вовсе не предубеждением против женского пола, а тем, что наследование семейного имущества и продолжение культа предков считалось не женским делом. Ибо девочка с наступлением брачного возраста должна была перейти в другое семейство, а в родном не могла быть ни работником, ни наследником. К новой семье уходило и приданое[46], которое иногда было разорительным для родительской семьи.
Отец опасался и за поведение дочери, ибо, как известно, «от женщины зависит репутация трех семейств — ее отца, матери, и мужа». Если все же в семье не было наследника, то в древности индийцы прибегали к юридической фикции, когда отец объявлял дочь путрикой («дочерью вместо сына»), и ее сын считался уже не потомком своего действительного отца, а сыном-наследником деда с материнской стороны. Существенного различия между родным сыном и таким внуком по женской линии в этом случае уже не делалось. Страдал лишь муж путрики, и именно поэтому индийские мудрецы не советовали жениться на той девушке, у которой нет братьев.
Но, хотя предпочтение, безусловно, оказывалось сыновьям-наследникам, радовались появлению и мужского, и женского потомства. Чадолюбивые индийские отцы обожали своих девочек, и в литературе имеется немало примеров особой отцовской, нежной привязанности именно к дочке. Находились среди индусов и те, кто хотел иметь только дочерей, и, в частности, в ритуальной книге говорилось о приметах для того, чтобы это свершилось: при свадебной церемонии будущий отец должен был взять ладонь невесты, не захватывая при этом ее большой палец. Тот же, кто хотел иметь детей обоего пола, брал руку целиком вместе с большим пальцем.
В раджпутских семьях всегда было много детей, минимальным их количеством считалось два сына и одна дочь. Рождение девочки радовало гораздо меньше, чем рождение сына, и в прошлом раджпуты, оказавшиеся в сложных обстоятельствах, должны были сами решить, нужен ли их семье этот ребенок.
Имел место инфатицид дочерей: их усыпляли с помощью опия, случаи осуществления этой жестокой традиции имели место еще в XIX столетии, хотя официально инфатицид был запрещен английскими колониальными властями еще в 1795 году. Он объяснялся вовсе не женоненавистничеством, а некими страшными рациональными законами выживаемости воинского общества (также, вероятно, как сати и джаухар, когда самоубийством заканчивал жизнь тот, кто не мог жить самостоятельно). Постоянно воюющим раджпутам нужно было много мужчин, которые могли бы защищать клан и кормить его членов, необходимо было также соблюдать и некую демографическую пропорциональность, связанную с повышенной смертностью воинов. Другие предпочтения, оказываемого мальчикам, были теми же, что у других каст, в том числе и необходимость дать дочери достойное приданое. Ему отводилась очень важная роль, приданое повышало престиж семьи, и от его качества и величины зависело, в какую семью попадет дочь и какое место займет в ней. В богатой семье девушка с небольшим приданым могла стать только второй или третьей женой, а большое приданое сразу повышало ее статус.
Женщина в раджпутском обществе ценилась прежде всего как мать воина, и к беременности юной жены относились очень бережно, сам же процесс вынашивания был связан с множеством ритуалов. Считалось, что будущая мать подвергается множеству естественных и сверхъестественных опасностей, для защиты от которых имелись различные магические средства. В ноздри закапывался сок баньянового дерева, читались заклинания против злых демонов, стремившихся съесть зародыш или подменить его так, чтобы у женщины родилась лягушка, змея или черепаха. Соблюдались и множество обрядов, призванных сохранить ребенка в чреве живым, обеспечивающих рождение сына и благополучные роды. Первенец, по обычаю, должен появиться в доме бабушки и дедушки с материнской стороны или, если отца уже нет, — в семье ее родного брата.
«Отца почитать надо в сто раз больше, чем учителя, но мать в тысячу раз достойнее почитания, чем отец», — гласила известная сентенция. И хотя она — «всего лишь женщина», которая не может быть самостоятельной, нуждается в охране со стороны мужчины и после смерти отца переходит под опеку собственного сына, почтительность следует выражать по отношению к обоим родителям.
Считалось, что самым страшным для человека является гнев его собственной матери, ибо от
